"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Мне нравится здоровый цинизм, даже напускной. Впрочем, в следующий раз можешь не стараться мне угодить, я все равно в твой цинизм не поверю. Это не только прибыльное дело, оно служит идее Добра.
Лиццкое вино выветрилось из головы в считанные минуты, не оставив даже четверти часа расслабляющего головокружения, и, покинув храмовый двор, Волчок несколько минут стоял, привалившись к стене на площади Чудотвора-Спасителя – просто чтобы немного отдохнуть, отдышаться. Едва ушло напряжение, тело налилось тяжестью: подрагивали колени, и руки тряслись как
– Что-то случилось? – спросил Зорич, когда Волчок спустился с голубятни.
– Нет, просто устал. Поволновался.
– Налить еще?
– Не надо.
На площади Восхождения было совсем темно, не светилось даже окно привратницкой храма, но зато перестал дождь. И бежать не было никакого смысла, но Волчок не мог идти спокойно.
Спаска вышла из кухни под звон колокольчика на дверях – в плаще. Она ждала… Волчок побоялся взглянуть ей в глаза.
– Я не смог раньше, – сказал он. – Извини, что заставил ждать.
– Я понимаю. Просто мы волновались.
Мамонька появилась в дверях кухни, вытирая руки передником.
– А я говорила ей, что у тебя такая служба – всегда могут задержать. Может, отложить на завтра?
Наверное, этого Волчок боялся больше всего. Ждать еще один день? И ждать-то было, в сущности, нечего: что особенного в том, чтобы проводить девушку за город и обратно… Он ведь и без этого каждый день видел ее в трактире. Но это опасное путешествие почему-то представлялось волнующим, волшебным – как те три дня, что Спаска провела возле его постели. И… он спешил отдать ей долг.
– Завтра может случиться то же самое, – вздохнула Спаска. – Но если вы устали, Волче-сын-Славич…
– Нет, я не устал.
– Тогда быстро ешь и собирайся, – велела мамонька.
– Я ужинал.
– Да ну? Вот мы тут сидим как на иголках, а ты где-то ужинаешь? – ядовито процедила мамонька.
Волчок не стал оправдываться.
– Тогда пойдем…те? – спросила Спаска и накинула на голову капюшон. – Сегодня – через Прогонные ворота, на Подъездной тракт.
Он, придержав рукой колокольчик, распахнул дверь и пропустил ее вперед. И если в сумерках стоило идти порознь, то в такой темноте это не имело значения.
На улицах было пустынно. Изредка попадались пьянчужки, бредущие по домам из кабаков, шныряло ворье, серыми тенями мелькали стаи бродячих псов, ищущих пропитания.
Завидев в просвете улицы такую стаю, Спаска вдруг замедлила шаг и сказала:
– Я боюсь собак. Их много.
– Не бойся, – улыбнулся Волчок.
– Они голодные. И им совсем не страшно.
Волчок мог бы посвернуть им шеи, но лишь нагнулся, делая вид, что поднимает камень: собаки порскнули в стороны, не дожидаясь, пока он разогнется.
– Видишь? – Он снова улыбнулся. – Проход свободен.
–
– Собаки боятся, когда в них кидают камнями. Они же не знают, как меня зовут.
– Они чувствуют. Вокруг каждого имени есть невидимый венец, сгусток сил. Имена не просто так нанизываются одно на другое: имя, имя отца, имя земли, где человек родился, имя покровителя рода… Все это переплетается в сгустке и защищает человека. Но самое главное – его собственное имя, оно задает путь.
– И ты спасаешь мир, потому что тебя назвали Спаской?
– Нет, меня назвали Спаской, потому что я могу спасти этот мир.
– А твой отец? У него нет ни отчества, ни земли, ни рода… – Волчок вспомнил вопрос Огненного Сокола, и между лопаток пробежали мурашки.
– Змай – это прозвище, а не имя. Но вокруг прозвищ тоже создаются сгустки силы. Только… у отца все наоборот. Ему не нужна защита отца, земли, рода… Его защищает другая сила – сила Змея, который убил Айду Очена.
Волчок вздрогнул. Он уже привык к мысли, что Айда Очен выдумка, так же как его крылатая колесница. А ему почудилось, что Спаска говорит с гордостью. Но она не стала продолжать, снова замедлила шаг и (может быть, это Волчку только показалось) придвинулась к нему поближе.
– Как же темно… И вам не страшно, Волче-сын-Славич?
– Нет. Чего же страшного в темноте? – ответил Волчок и подумал, что страшно было сидеть с Огненным Соколом за одним столом, а идти по хстовским улицам – это даже не опасно.
– Здесь все не так, как в лесу или на болоте… Здесь очень много людей – со всех сторон кто-то ходит, дышит… И я не знаю, это за углом или внутри дома.
– Не бойся. С отцом тебе тоже было страшно?
– Нет. С отцом никогда не бывает страшно. Но его защищает сила Змея, а вас – нет.
– Ничего, я как-нибудь сам справлюсь, без силы Змея, – проворчал Волчок.
– Но вас же отравили напитком храбрости…
– Это было при свете. И если стоит чего-то бояться, то не в темноте.
Право, даже захотелось, чтобы из-за угла выскочили какие-нибудь головорезы…
– Волче-сын-Славич… – помолчав немного, начала Спаска и коснулась его руки. – Вы не обиделись на меня?
– Нет.
– Я что-то не то, наверное, сказала. Я же не сомневаюсь в вас. Вы очень храбрый человек, мне и отец это говорил. И вы меня спасли тогда, в землянке, помните?
– Это не я. Тебя спасла змея.
– Нет, вы меня спасли раньше. Я все помню. И я сейчас хотела сказать, что я за вас боюсь, а не за себя.
– За меня точно не надо бояться, – рассмеялся Волчок.
Городская стена белым пятном выступила в конце улицы – дошли до Подъездной площади у Прогонных ворот. Волчок долго собирался с духом, прежде чем осмелился обнять Спаску за плечо.
– Прости, но так нам больше поверят.
– Да, конечно, – согласилась она, и Волчок заметил, как напряглись ее плечи и стрункой натянулась спина. Она была такой маленькой – плечо уже, чем его ладонь.