Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
– Ты должен позволить мне показать их.
– Он взял полированную трость, что была приставлена в тени дерева.
– Я всегда считал, что свежий воздух хорош от любых болезней тела, хотя другие не согласны.
– Он наклонился вперед, как будто собирался встать, но тень боли промелькнула на его лице и он стал мелко, болезненно дышать сквозь зубы.
Болен.
Я понял.
Не стар, болен.
В мгновение ока я оказался рядом с ним, и предложил ему свою руку.
– Позвольте
Маер натянуто улыбнулся.
– Будь я моложе, я бы отклонил твое предложению, - вздохнул он.
– Но гордость - роскошь сильного.
– Он положил тонкую руку на мою руку и использовал мою поддержку, чтобы передвигать свои ноги.
– Я должен согласиться на то, чтобы быть добрым, вместо этого.
– Милосердие это роскошь мудрого,- сказал я легко.
– Таким образом, я могу отметить вашу мудрость, ваша светлость.
Алверон криво усмехнулся и похлопал меня по руке.
– Это позволяет мне намного легче это переносить, я думаю.
– Не хотите ли вашу трость, ваша светлость?- спросил я.
– Или мы пойдём вместе?
Он издал сухой смешок.
– «Пойдем вместе». Это изящно подмечено.
– Он взял трость в правую руку, а левой держал мою руку удивительно сильной хваткой.
– Дамы и господа,- выругался он шёпотом.
– Я не хотел бы показаться немощным.
Но менее возмутительно опереться на плечо молодого человека, чем ковылять самому.
Это ужасно, когда твоё тело подводит тебя.
Ты никогда не думаешь об этом, пока молод.
Мы начали идти, и наша беседа убаюкивала, когда мы слушали звуки воды, плещущейся в фонтанах, птиц, поющих на оградах.
Иногда Маер указывал на определенные части скульптур и рассказывал, какой из его предков поручил их сделать, или (он говорил о них тише, извиняющимся тоном) разграбил в чужих землях во время войны.
Мы ходили по садам почти час.
Вес Алверона на моей руке постепенно уменьшился, и вскоре он использовал меня больше как баланс, чем поддержку.
Мы прошли несколько господ, которые кланялись и кивали Маеру.
После того, как они оказывались вне пределов слышимости, он упоминал, кем они были, какое занимали место при дворе, и отрывок или два из забавной сплетни.
– Они задаются вопросом, кто ты, - сказал он после одной такой пары, когда они прошли за изгородь.
– Сегодня вечером все будут разговаривать об этом.
Может ты посол из Ренери?
Молодой благородный господин ищет богатый лен и жену, чтобы продвинуться?
Может быть, ты мой давно потерянный сын, последствие моей безумной юности.
– Он усмехнулся про себя и похлопал меня по руке.
Он мог бы продолжить, но наткнулся на торчащую каменную плитку и чуть не упал.
Я
– Черт побери, - выругался он, явно смущенный.
– Как бы это смотрелось, Маер, дрыгающийся подобно жук на спине?
– Он оглянулся раздраженно, но мы, казалось, были одни.
– Сделаешь старику одолжение?
– Я в вашем распоряжении, ваша светлость.
Алверон окинул меня проницательным взглядом.
– В самом деле?
Ну, это мелочь.
Держи в секрете то, кто ты и что у тебя за дело.
Это будет творить чудеса для твоей репутации.
Чем меньше ты говоришь им, тем больше будет желающих добраться до тебя.
– Я буду держать всё при себе, ваша светлость.
Но у меня будет больше шансов избегать разговора почему я здесь, если я сам буду знать это...
Выражение лица Алверона стало хитрым.
– Верно.
Но это слишком публичное место.
Ты демонстрировал хорошее терпение до сих пор.
Попробуй продержаться подольше.
– Он посмотрел на меня.
– Не будешь ли ты так добр проводить меня до моих комнат?
Я протянул руку.
– Конечно, ваша светлость.
После возвращения в свои комнаты, я снял вышитую куртку и повесил её в шкаф из резного розового дерева.
Большая часть мебели была обита кедром и сандаловым деревом, что чувствовалось в воздухе.
Большие, безупречные зеркала висели на внутренних дверях.
Я лениво попытался вспомнить, когда бездельничал в последний раз.
Но я не помнил, чтобы когда-нибудь мог позволить это себе.
После некоторого раздумия я решил, что наверное безделье похоже на отдых, но с большим количеством денег в твоем кармане.
Беспокойно я поднялся на ноги и двинулся по комнате.
Здесь были картины на стенах, портреты и пасторальные сцены, написанные умело маслом.
Одна стена состояла из огромного гобелена, который показывал огромный морской бой в мельчайших подробностях.
Это заняло моё внимание почти на полчаса.
Я скучал по своей лютне.
Это было ужасно трудно заложить её, как отсечь себе руки.
Я ожидал, что проведу следующие десять дней больным от беспокойства, что я не в состоянии буду выкупить её обратно.
Но сам того не зная, Маер упростил мою задачу.
В моем гардеробе висели шесть костюмов одежды, достаточно благородные для любого лорда.
Когда они были доставлены в мою комнату, я почувствовал себя расслабленным.
Моя первая мысль при виде их была не та, что я с их помощью могу слиться с высшим обществом двора.