Страх
Шрифт:
– Го-о-ол!!!
– вскинулись шарфы, закрыв все поле.
Межинский привстал, чтобы посмотреть повтор гола, но повтора почему-то не было. Он удивленно посмотрел на сбившихся в одно красное пятно спартаковцев, и ему стало грустно. Он так долго привык смотреть футбол по телевизору, что без повторов его даже и не мыслил. В жизни все оказывалось скучнее и неинтереснее.
– Как там твои?
– сев, решил отвлечься от неприятных ощущений натурального футбола Межинский.
– Элементов подозрительности не замечал?
– Вроде нет... Легенда
– Дай-то Бог. Новости какие-нибудь есть?
Он разжал ладонь, в которой катались намокшие заколки, и, глядя на них, почему-то подумал, что новостей будет три. Хотя, возможно, не в заколках дело, а в жизненном опыте и чутье. Еще когда Бухгалтер позвонил ему и назначил встречу на стадионе, он чувствовал, что есть важные сведения. Впрочем, сообщение о том, что дополнительных данных нет, тоже можно считать новостью.
– Что?
– не расслышал под крик "фэнов" Бухгалтер.
– А-а, по американке?.. Лобненские группировки ничего не знают. Возможно, письмо в Лобне оказалось случайно. А по Миусу есть кое-какие подробности...
– Любопытно.
– Первая "ходка" у него случилась в семнадцать лет. Он учился на первом курсе военно-морского училища и, находясь в карауле на посту с оружием, покинул территорию училища. Перелез забор, переоделся в спортивный костюм в квартире своей подруги - благо, что жила она совсем рядом - и прямо с автоматом пошел бомбить квартиры. Это было еще в конце правления Брежнева. Тогда на ночные звонки люди двери открывали без особой опаски. В общем, он совершил ограбления в трех квартирах, отобрал золото, другие ценности, а также денег где-то на тысячу рублей и уже собирался в обратный путь, но тут ему встретилась милицейская патрульно-постовая группа. Миус пытался убежать, но его догнали. Он оказал сопротивление. В общем, один сержант так и остался инвалидом на всю жизнь. Миуса судили за воинские преступления и дали срок, при котором он после колонии-"малолетки" сразу попал на "взросляк".
– Понятно, - кивнул Межинский.
Эту историю он уже слышал от Тулаева, перекопавшего тома уголовного дела Миуса, и ничего здесь не было новостью. Заколки упали на дно дипломата. Межинский пристально посмотрел на воду, колышущуюся на дне бутылки, но пить не стал. Спина все еще казалась облитой клеем.
– То, что я рассказал, официальная версия суда,
продолжил Бухгалтер.
– Но есть еще и неофициальная. Ее мне "продал" авторитет, сидевший с Миусом в одной зоне. В свое время этот мужик так натерпелся от Миуса, что известие о его "вышаке" отметил в ресторане.
– Надо же!
– удивился Межинский.
– Так вот он говорит, что Миус шел на дело не один. Он подговорил еще двух-трех курсантов. Они, правда, в карауле не стояли, а спокойно спали в казарме, но к назначенному сроку встали, оделись, выбрались из казармы, перелезли забор училища и соединились в группу с Миусом.
Межинский поставил дипломат на цемент трибуны. Заколки
звякнули, напомнив о себе. Новости все-таки появились.
– При налетах они,
их засекли милиционеры, в страхе разбежались.
– Значит, Миус все-таки дрался один?
– Да, один. Тут не прикопаешься. Но на суде Миус о своих подельниках не проронил ни слова. Они так и остались в училище.
– Прям Робин Гуд!
– не сдержался Межинский.
– Судя по характеру, вряд ли.
– А вот ты сказал "двух-трех"... Это как понять?
– Авторитет не помнит. Но, говорит, они уже все достигли определенных высот по службе на флоте.
– Ну, Миус тоже немалую карьеру сделал. На его уровне, конечно.
Перед ними опять взлетели ввысь шпалеры красно-белых шарфов. Значит, второй гол они так и не увидели. А теперь можно было и не вставать. Повторов и стоп-кадров в жизни не существует.
– Да нет, - не согласился с собой Межинский.
Существует.
Где-то в архивах военно-морского училища хранились списки курсантов из группы Миуса, и если хорошо покопаться и опросить людей, то кое-кто и вспомнит бывших друзей смертника.
– Что вы сказали?
– не расслышал Бухгалтер.
– Это я так. В порядке бреда. А что по Заку?
– Не очень много. Куда он исчезал из Москвы и что делал в последние недели, я так и не узнал. А вот из прошлого...
– Опять прошлое, - под нос себе недовольно сказал Межинский.
– Зак служил лейтенантом в спецназе тогда еще Западной группы войск...
– В Германии, значит, - понял Межинский.
– Так точно, в Германии. Во время прыжков с парашютом повредил позвоночник, долго лежал в госпитале. Там ему по ошибке сделали укол уже использованной иглой, заразили туберкулезом. Из армии был списан вчистую. Выходное пособие получил мизерное. Приехал в Москву к брату, который к тому времени уже обосновался и даже имел небольшую группку "быков". Миус кормился рэкетом. Он дал Заку деньги, помог выплыть.
– Значит, он должен Миусу по гроб жизни, - продолжил Межинский.
А Тулаев доложил, что Зак ненавидит брата, и судьба смертника его не интересует. Конечно, в жизни немало коварства, и удивляться ничему не нужно, но все же...
– Зак до сих пор нигде не работает, - продолжил Бухгалтер.
– Числится на бирже и получает какое-то маленькое пособие. Образ жизни ведет замкнутый. Машины не имеет. Явных контактов я не засек, да, честно говоря, у меня не было времени заниматься им вплотную.
– Ладно. Это мы сами, - согласился Межинский.
– У тебя все?
Заколок было три. Новостей, если считать по-крупному, две. Ногой Межинский двинул дипломат, и заколки отозвались тоненькими голосками. Такой звук издает колокольчик, до которого очень далеко.
– Есть один странный сигнал, - тише, чем обычно, сказал Бухгалтер.
– В одном из областных городов создано новое охранное агентство. Очень жесткий отбор. Агентству нужны лишь опытные спецназовцы. Тестовая проверка круче, чем где-нибудь в "Альфе".