Странствующий

Петров Александр

3/4 А какие у нас грехи? Ну, кроме тех, за которые срок получили?

3/4 Ну вот, пожалуйста, то, что на поверхности лежит. Сквернословие 3/4 это хула на Бога и Пресвятую Богородицу, молитва сатане. Курение 3/4 это каждение бесам, ритуал черной магии. Карты 3/4 издевательство над христианскими святынями: крестом, копием, губкой и сердцем. Христиане свято почитают эти образы, которые символизируют распятие Господа, взявшего все грехи мира на Себя; а колдуны и игроки в карты их уничижают.

3/4 Вот это да…

3/4 Мало? Вот еще: презрение к Церкви, к Божиим таинствам и молитве, не соблюдение

постов, церковных праздников, нарушение обетов крещения, ложь, драки, лукавство, воровство, обман, блуд, зависть, праздность, самолюбие, тщеславие, гордость, немилосердие, и так далее. Я назвал только самые страшные, за которые вечная погибель. На самом деле их гораздо больше. Какие-то на первой же исповеди человек оставляет, а с некоторыми приходится бороться много лет. Работы хватит на всю оставшуюся жизнь. Так что, братья разбойники, хватит каждый день на ступеньку в ад спускаться. Раз Господь призвал вас сюда, значит вы избраны для спасения. Не многим оказывается такая честь — быть избранником Божиим. Так что начните спасаться. Прямо сейчас, в эту минуту. Давайте приготовимся к исповеди. Поверьте, братцы, это будет самое лучшее, что вы когда-нибудь делали. Вы испытаете счастье. День первой исповеди 3/4 это самый светлый день в жизни.

3/4 Давай, браток. Чё делать? Говори.

Только поздней ночью заканчивается изнурительная исповедь. После горячих молитв, рыданий, причитаний и слез радости, мы расходимся по кельям. Потрясенные и притихшие, раскаявшиеся разбойники молча уходят к себе. А перед моими глазами так и стоит картина: кающийся разбойник называет грехи, слезы неудержимо льются из глаз, его голова все ниже склоняется на аналой, а рука старца гладит, гладит эту склоненную голову. Так отец успокаивает повинившегося любимого сына. И в этом отеческом касании так много: и прощение, и снисхождение, и мудрость, и успокоение. Старец очень устал, но шутит:

3/4 Они наивны, как дети. Значит, говоришь, проповедь на блатном жаргоне? Ну, насмешил! А ты что за руку держишься?

3/4 Мне пришлось ударить этой рукой. А теперь она немеет, будто сохнет. Пальцы не слушаются, как чужие.

3/4 Значит, пострадал за благое дело. Радуйся: твоя жертва принята Небесами. Давай, маслицем от святых мощей помажу, 3/4 он достает пузырек и крестообразно помазывает руку. 3/4 Вот так. Скоро пройдет. Ну ладно, поработали, пора и на покой. Ангела-хранителя вам. Покойной ночи.

Когда начинают молиться

Но так получается, что эту «покойную ночь» доводится мне провести в тюрьме.

 …Если в других камерах заключенные шутят, смеются, развлекаются, убивая время, то здесь все не так. Камера смертников выглядит вполне обычно: двухъярусные нары, стол в тесном проходе, окно с толстой решеткой, в углу традиционная параша. Необычен здесь сам дух. Попадая сюда, заключенный становится обреченным. Все пути назад, на волю отрезаны. Впереди 3/4 только смерть. Поэтому здесь все больше молчат.

Оживление наступает лишь с приходом охраны. Дверь еще и скрипнуть не успела, слышен лишь скрежет ключа в замке, а все сжимаются в комок, пытаясь стать невидимыми, в который

раз надеясь обмануть судьбу, суд Божий, или фортуну, как это здесь называется. Вчера увели Сынка, молодого парнишку, который задушил собственную мать. На вопрос «зачем?» ответить парень не мог: был невменяем, себя не помнил. Как затравленный зверек, трясся всем телом и по-звериному выл, когда ему надевали наручники серые бездушные охранники. Последний его взгляд так и впечатался в память. Казалось, его выпученные глаза горели детским вопросом: «почему я?».

К полудню в камере сгущается духота. Молчун со второго яруса спускается на пол. Меня к нему притягивает с того дня, как сюда перевели. Он спокоен. Только отчего? Что там в его бритой голове: паралич обреченности или бесшабашная храбрость? Подсаживаюсь к нему. Молчун не против, но головой в мою сторону даже не повел. Полузакрытые морщинистыми веками глаза опущены. Крепкие руки обнимают колени. Свежие ссадины на впалой щетинистой щеке и потрескавшихся губах будто покрыты ржавчиной.

3/4 Молчун, ты смерти боишься?

3/4 Конечно. Я же человек. Даже коровы, которых гонят на бойню, чувствуют приближение смерти и кричат от ужаса.

3/4 Почему же ты спокоен?

3/4 С чего ты взял? 3/4 ухмыляется он, впервые проявляя эмоции.

3/4 Ты даже не вздрагиваешь, когда вертухаи входят.

3/4 А просто надоело.

3/4 Мне страшно, брат, научи меня спокойствию, 3/4 шепчу я пересохшей глоткой.

3/4 Я тоже, брат, поначалу затосковал. Трепыхался все чего-то, роптал на судьбу. А потом вдруг подумал, чему быть, того не миновать. Значит, так нужно. Значит, я это заслужил. Да будет на все воля Божья. Как такая мысль ко мне пришла, так я и успокоился. И сейчас только молюсь. Никогда раньше не молился, а тут вдруг слова сами приходят. И такие красивые, просто удивляюсь.

3/4 Ты скажи мне, какие слова? Я, может быть, тоже начну молиться.

3/4 Ну, ладно, хм… вот, например: «Господи, спаси, сохрани и помилуй меня самого худшего», «Пречистая Богородица, очисти меня от всего, что Тебе во мне противно», «Святой Никола-Чудотворец, сделай чудо спасения моего», «Ангел мой хранитель, не оставь меня и будь со мной до конца».

3/4 Действительно здорово! А ты, правда, раньше не умел молиться?