Страшные сказки Бретани
Шрифт:
Глава IV. С ног на голову
Леон ненадолго потерял ощущение времени. Ему казалось, что он целую вечность сидит, прижавшись спиной к стволу дерева, и тупо смотрит на тела Жиля Тома и козла, боясь, что едва он отведёт взгляд, один из них или оба восстанут из мёртвых. На самом деле прошло всего несколько минут до того, как Эжени де Сен-Мартен подбежала к нему, тяжело дыша и держась за бок. Где-то в глубине души Леона поднялась глухая злость на девушку из-за того, что та не послушала его и не бросилась за помощью, но он не нашёл в себе сил выразить это вслух.
— Он… встал на задние ноги, — попытался объяснить Леон, тщетно сдерживая дрожь в голосе. — И пошёл. Как человек.
— Я видела, — Эжени опустила руку ему на плечо и слегка сжала. Сын Портоса сумел-таки посмотреть на неё и с удивлением понял, что она выглядит неестественно спокойной — ну разве что немного раскрасневшейся и запыхавшейся после быстрого бега.
— Я видела, — повторила она. — Подождите немного, я всё объясню. А сейчас у меня есть ещё одно важное дело.
Она шагнула вперёд, но Леон схватил её за руку.
— Нельзя! Вдруг они… Вдруг кто-то из них встанет!
— Не встанет, — она поморщилась и высвободила кисть из его хватки. Затем сделала ещё несколько шагов, протянула вперёд руки и заговорила:
— Дух, что таится здесь, живой или мёртвый, прежний или другой, заклинаю тебя, явись на свет! Филипп Тома, призываю тебя!
Леон, видимо, за последние несколько минут потерял способность удивляться чему бы то ни было, потому что вид слабых сероватых струек тумана, поднимавшихся над телом чёрного козла, не вызвал у него никаких чувств. Эти струйки становились всё гуще и гуще, пока из них не соткалась полупрозрачная фигура, сквозь которую можно было при желании различить очертания деревьев. У фигуры были кудрявые тёмные волосы, спадавшие на бледное туманное лицо с правильными чертами, и Леон без труда разглядел в этом лице черты как Розы Тома, так и юноши, лежащего в яме под платаном.
— Филипп, — прошептала Эжени. — Он убил тебя и спрятал тело здесь, да? Но ты не смог покинуть землю и вселился в тело чёрного козла, чтобы защитить мать и сестру и отомстить отцу, — она словно обращалась к боязливому ребёнку или робкому животному.
— Я не хотел, — голос у юноши был низким и дрожащим. — Я не хотел его убивать! Мы пасли коз, и я сказал ему, чтобы он не смел больше трогать Розу, а он ударил меня… и ещё раз ударил… и ещё, — Филипп повернулся боком, показывая ясно различимый синевато-багровый след на его виске. — Он ударил меня кулаком в висок.
— А потом, поняв, что совершил, решил закопать тело и сказать всем, что ты сбежал, — кивнула девушка.
— Я не помню, — Филипп затряс головой, отчего его кудряшки замотались из стороны в сторону, и Леон только сейчас понял, что они мокры от непросыхающей крови. — Тут, в этом месте… время течёт совсем иначе. Я хотел вернуться, хотел защитить Розу. Он трогал её, понимаете? Трогал свою дочь!
Леона передёрнуло от отвращения. Эжени тоже, но она справилась с собой и тихо сказала:
— Я тебя не виню. Ты не хотел убивать отца, пусть он и убил тебя. Ты хотел только справедливости, верно?
— Я хотел, чтобы все узнали правду! — голос юноши задрожал, как будто он готов был расплакаться. — Я хотел явиться кому-то во сне, но подумал, что они не поймут или забудут… Без тела я ничего не мог сделать, ничего! И я пожелал, чтобы у
— Не думаю, — она покачала головой. — Скорее уж Бог наказал его, — девушка кивнула на лежащее неподалёку тело Жиля.
— Это было так странно — бегать на четырёх ногах и есть траву… Но зато у меня были рога! Я хотел, чтобы он никогда больше не смог никого ударить! Но у него было ружьё, и мне пришлось убежать в лес. Там я увидел вас, понял, что вы меня ищете, и решил оставить послание. У церкви я его тоже оставил, но они ничего не поняли!
— Жиль Тома, должно быть, утром услышал пересуды о странном рисунке, выложенном у церкви, и понял, что он означает, — проговорила Эжени. — Он вооружился и отправился в лес, чтобы проверить место. Может, он хотел перепрятать тело… Но мы успели раньше, и он от отчаяния решил нас застрелить, но не смог. На выстрелы прибежал Филипп, который бродил тут рядом в обличье козла, и завершил своё дело.
Она оглянулась на Леона, словно проверяя, дошёл ли до него смысл сказанного, а потом вновь повернулась к юноше.
— Ты можешь быть спокоен, Филипп. Твоё дело здесь, на земле, завершено. Твоей сестре и матери больше ничего не угрожает. Я расскажу деревенским, как всё было, — она на мгновение задумалась. — Твой отец отправился сюда в поисках козла, чтобы застрелить его, — как и мы с Леоном. Его усилия увенчались успехом, но он был смертельно ранен рогом козла, и мы нашли его при смерти. Перед смертью он раскаялся и рассказал всю правду о твоём убийстве. Мы вернулись за лопатой, раскопали могилу и нашли доказательство его правоты. Твоё тело будет захоронено как подобает, — её голос возвысился. — Тело твоего отца, возможно, тоже, но это как решит твоя семья и отец Клод. Тело чёрного козла, скорее всего, сожгут, но его будут считать не посланием Сатаны, а знамением Господа, который решил через козла и созданные им рисунки указать на преступника.
Она вновь торжественно, будто в молитве, протянула руки к призраку.
— Иди в свет и ничего не бойся! Я, твоя мать и сестра и многие другие будем молиться о твоей душе. Покойся с миром!
Туманные очертания дрогнули и стали расплываться. Ещё через несколько мгновений от Филиппа Тома не осталось даже клочьев тумана — он растаял, растворился среди деревьев, и тело чёрного козла сразу потеряло все свои пугающие свойства. Эжени безо всякой брезгливости подошла к нему и осторожно закрыла огромные, вытаращенные в последнем страдании глаза.
— Ты, наверное, был хорошим козлом, раз Бог избрал тебя как орудие справедливости, — совершенно серьёзно сказала она, а потом вернулась к Леону и опустилась около него на колени. — Эй, можете уже отпустить пистолет! — ей пришлось разжимать его пальцы, намертво впившиеся в оружие.
— Что это, чёрт возьми, было? — одновременно со стуком упавшего наземь пистолета к Леону вернулся дар речи, и он поморщился, прижимая к груди руку, — пальцы от напряжения свело судорогой.
— Думаю, вы и сами уже поняли, — Эжени говорила с ним так же, как только что с мёртвым юношей, растаявшим в воздухе. — Филипп Тома был убит своим отцом, остался здесь в виде призрака, вселился в тело чёрного козла и убил своего отца. Между прочим, он в каком-то роде спас вам жизнь. Жиль Тома неплохо стреляет… стрелял, даже и с раненой рукой.