Страшные сказки Бретани
Шрифт:
— Ну, по внешнему виду это сложно понять, — пожал плечами Леон. — Единственное, что я могу сказать, — вряд ли её обронил здесь Этьен Леруа, разве что нёс с собой бусы, данные ему на память Клариссой. Или наоборот, нёс бусы ей в подарок, но уронил их по дороге и разорвал.
— Слишком натянуто, — поморщилась Эжени. — Может, эта бусина вообще не имеет никакого отношения к истории с Этьеном и ундиной.
Когда они вернулись в замок, солнце уже стояло довольно высоко. Отдав коней на попечение Бомани, Леон и Эжени направились в столовую. Сюзанна встретила их сияющей улыбкой и в то же время упрёками по поводу того, что они опять уезжают из дома, не позавтракав.
— А я сегодня утром была
— Это взаимно, — пробурчал Леон. Отец Клод, высокий смуглый мужчина средних лет, с залысинами на лбу, глубокими морщинами и вечно воспалённым взглядом, был ему очень неприятен. Уж такой-то человек точно не стал бы искать мира с нечистью, а карал бы её огнём и мечом, не боясь замарать руки и пролить кровь невинных. Леон задумался: а что священник думает обо всём творящемся в округе? Верит ли он в нечистую силу?
— Он считает вас великим грешником, — Сюзанна поджала губы, показывая, что уж она-то ни в коем случае это мнение не разделяет. — Я сказала ему, что у моей госпожи и её помощника есть дела поважнее, чем каждый день выслушивать проповеди в церкви, так его всего перекосило! Вцепился в свои чётки и так посмотрел на меня! — она попыталась изобразить взгляд священника и весело расхохоталась.
Леон и Эжени не разделяли её восторга. Сын Портоса при последней фразе вздрогнул и обменялся быстрым взглядом с хозяйкой — та кивнула ему и одними губами проговорила: «Чётки».
Чёрный камушек, лежавший сейчас в кошельке, прицепленном к поясу Эжени, был — и Леон чувствовал твёрдую уверенность в этом — бусиной от католических чёток, и чётки эти наверняка принадлежали отцу Клоду.
Глава VI. Тайное становится явным
Эжени приняла решение нанести визит священнику вскоре после завтрака, и Леон, конечно же, последовал за ней. На этот раз они отправились в деревню пешком, чтобы дать отдохнуть лошадям, которые и без того не оставались без работы в последнее время. Оба они шли молча, Эжени иногда поднимала глаза на небо, щурясь от лучей солнца, которые к середине дня пробились сквозь тучи, Леон же искоса поглядывал на свою спутницу. Теперь, немного привыкнув к её обществу, он понимал, что Эжени не столько холодна, сколько сдержанна, не столько грустна, сколько задумчива, а её серьёзность объясняется творящимися в округе делами. Действительно, когда тебе чуть ли не каждую неделю встречается призрак, оживший мертвец или какая-нибудь другая нечисть, которую нужно успокоить и упокоить, едва ли получится сохранять весёлый нрав.
— Скажите… — капитан перехватил брошенный в его сторону взгляд Эжени и решил нарушить затянувшееся молчание. — Откуда всё-таки вы так много знаете об ундинах, привидениях и прочей нечисти? Ваш отец учил вас? Он тоже знал о местных… странностях?
— Я думаю, он догадывался, но до конца не хотел верить, — ответила она со вздохом. — Я ведь говорила, как много в подобных делах значит вера… Так вот, он застыл на опасной границе между верой и неверием, стремлением скрыться от нечисти или бороться с ней. Он испытывал страх, а тот, кто боится, уже почти побеждён. Что же до матушки, то она была удивительно рациональна — до сих пор не понимаю, как ей удавалось сохранять веру в торжество разума даже в наших краях.
Она сделала глубокий вдох, и Леон понял, что девушка борется с сильнейшим волнением.
— Так что нет, они ничему меня не учили, никаким колдовским вещам. Я узнавала обо всём сама — большей частью из книг, но ещё часто слушала разговоры наших служанок или рассказы Бомани. В библиотеке много книг с заговорами, рецептами зелий и даже заклинаниями, — она огляделась и замолчала, потому что они уже вошли в деревню, и вокруг замельтешили люди. Госпоже они кланялись и при этом, похоже, были искренне рады её видеть; на Леона смотрели более настороженно, но он мог бы поклясться, что заметил несколько девичьих улыбок, обращённых к нему.
Церковь святого Мартина представляла собой небольшое здание из светлого камня с устремлённым вверх шпилем, словно стремящимся проткнуть само небо. Леон ускорил шаг, досадуя, что ему не удалось расспросить Эжени, встречалась ли она с привидениями до случая с Филиппом Тома. Она так уверенно держалась, обращаясь к духу, что у Леона возникла твёрдая уверенность, что встречалась, только почему-то не хочет говорить об этом. Но разговор о привидениях пришлось прекратить, потому что они уже стояли на пороге церкви.
Тяжёлая дверь отворилась со скрипом, впустив луч золотого света, который, однако, не смог рассеять мрак, наполнявший церковь изнутри. Витражи, явно выполненные искусными мастерами, казались поблекшими и мрачными, словно их первоначальные краски со временем потускнели — хотя, скорее всего, так оно и было. Отец Клод сам вышел к ним из глубины помещения — его чёрная ряса почти сливалась с окружающей темнотой, выделялся только светлый верёвочный пояс. Леон прищурился, заметив прицепленные к поясу чётки, сделанные из какого-то чёрного камня.
— Дочь моя, — тон священника можно было назвать каким угодно, но только не заботливо-отеческим. — Сюзанна передала вам мои слова, и вы решили явиться на исповедь?
Леону он просто молча кивнул — тот кивнул в ответ, лишь на миг взглянув в лицо отцу Клоду, а после снова перевёл взгляд на чётки.
— Передала, — отозвалась Эжени самым дружелюбным тоном, на какой только была способна. — Но я пришла не на исповедь. Так получилось, что утром я прогуливалась у реки и нашла вот это, — она вытащила бусину из кошелька и продемонстрировала её священнику. Тот взял её и внимательно осмотрел, подставив под падающий из двери луч света, — при этом его глаза потемнели ещё больше, а морщины на лбу прорезались глубже.
— Не от ваших ли это чёток? — спросила Эжени.
— От моих, — кивнул отец Клод, взвешивая бусину на ладони. — Где вы её нашли?
— На берегу реки — она валялась в траве, — ответила девушка, не отводя глаз от лица собеседника. — Как это у вас так получилось порвать чётки?
— Всё просто, — отец Клод выглядел совершенно спокойным. — Я ходил возле реки, сочиняя очередную проповедь, — думаю, вы знаете, как благотворно шум воды действует на человеческий разум. Но моё одеяние, увы, не способствует прогулкам по лесу. Я зацепился за куст, чётки, висевшие у меня на поясе, порвались, и бусины рассыпались по земле. Я, конечно, собрал их и, только придя домой, недосчитался одной. Пришлось заменить пропавшую бусину на вырезанную из дерева, — он отцепил от пояса чётки и показал гостям. Леон так и впился в них взглядом — действительно, среди гладких чёрных бусин выделялась одна тёмно-коричневая. Внизу болтался изящный крестик, а нить, на которую были нанизаны бусины, показалась Леону хоть и тонкой, но очень крепкой.