Страшные сказки Бретани
Шрифт:
— Оливье вам всё рассказал… и как только узнал, — горестно покачала головой Катрин. — Должно быть, подслушивал за дверью, когда Турнье приходил, — она вздохнула. — Благодарю за заботу, госпожа, но боюсь, вы мне ничем не сможете помочь.
— Я могу поговорить с ним. По-мужски, — предложил Леон. Катрин слабо усмехнулась:
— Вот как? И надолго после этого он оставит меня в покое?
— Я могу устроить так, что очень надолго, — пообещал сын Портоса.
— И чем же мне придётся заплатить за это? — она перестала улыбаться.
— Заплатить? —
— И вы готовы по доброте душевной избавить меня от моего преследователя? — Катрин перевела взгляд с Леона на Эжени.
— Слишком хорошо, чтобы быть правдой, да? — спросила та. — Что ж, считайте, что я слишком молода и наивна, поэтому готова творить добро и помогать всем, кому в силах помочь. В конце концов, не без моих усилий из нашей церкви было изгнано чудовище в человеческом обличье — отец Клод.
— Я знаю, и я искренне благодарна вам за ваши усилия, — Катрин Дюбуа склонила голову. — Но боюсь, в моих отношениях с Абелем Турнье я должна разобраться сама, без чужой помощи.
— Он вам нравится? — прямо спросил Леон. Крылья носа его собеседницы чуть дрогнули, а по лицу вновь пробежала тень.
— Что? Нет, совсем нет!
— Он вам чем-то угрожает? — вставила Эжени. Голубые глаза Катрин потемнели.
— Нет… Да… Неважно. Что бы он ни делал, это касается только меня и его. И мой сын совершенно напрасно полез в это дело… и напрасно рассказал обо всём вам.
В её голосе было столько твёрдости и уверенности, что Леон сразу понял — спорить бесполезно. Эжени, видимо, тоже это поняла — она поднялась с места и уже у дверей обратилась к Катрин:
— Сегодня Оливье удалось сбежать. Но что будет, когда он всё-таки попадётся на глаза Абелю Турнье?
— Турнье — человек отходчивый, — пояснила та. — Несколько дней он будет бушевать, и тогда Оливье лучше пересидеть дома, но потом Турнье утихнет и будет только грозить кулаком в сторону моего мальчика. Надеюсь, — прибавила она совсем тихо.
— Если вам всё же нужна будет наша помощь… — начал Леон, необыкновенно остро ощущая своё бессилие и в то же время желание помочь этой женщине.
— … я знаю, где вас найти, — закончила она, смиренно склонив голову. — В замке Сен-Мартен.
Покинув дом Дюбуа, Эжени и Леон долгое время ехали в молчании, пока девушка не решилась нарушить его с тяжёлым вздохом:
— Как помочь человеку, который не позволяет себе помочь? Ох, чувствую, повторяется история с Розой Тома и её матерью…
— Катрин не Роза, она не выглядит запуганной и забитой, — возразил Леон.
— Тогда она может разделить судьбу Филиппа Тома. Он хотел защитить мать и сестру, она хочет защитить своих детей. Турнье её явно чем-то шантажирует, но чем? Благополучием Оливье и Элизы, скорее всего. Катрин не
— Моё предложение в силе, — заявил Леон. — Я могу поговорить с Турнье… для начала просто поговорить, — добавил он, заметив подозрительный взгляд Эжени. — Если это не сработает, могу и силу применить.
— Местные вообще очень упрямы, а уж охотники особенно, — ответила она. — Турнье не отступится от своей цели. Если вы изобьёте его, он на время затаится, а потом обрушит весь свой гнев на Катрин и её детей. К тому же, мы ведь не знаем, чем он ей угрожает. Может, он распустит какой-нибудь слух… о происхождении её детей или о её связи с каким-нибудь мужчиной. Может статься так, что мы своим вмешательством сделаем только хуже.
— И что же вы предлагаете? Просто сидеть и ждать? — вскинулся Леон.
— Боюсь, ничего другого нам не остаётся. Катрин Дюбуа весьма непрозрачно намекнула, что всё, происходящее между ней и Абелем Турнье, — не наше дело. И мы должны не лезть сюда… точно так же, как и Оливье Дюбуа. Просто оставить их в покое и надеяться, что у Катрин и Турнье хватит благоразумия, чтобы решить это дело миром.
— Надеяться на благоразумие матери, защищающей своих детей, и охотника, преследующего двуногую добычу, — буркнул Леон. — Знаете, я бы с большей вероятностью надеялся на благоразумие кусачей утопленницы и козла, рисующего картинки.
***
С того дня, как Эжени и Леон предприняли неудачную попытку помочь Катрин Дюбуа, прошло около недели. На улице стояла промозглая ветреная погода, дожди лили не переставая, изредка сменяясь снегом, который таял на дороге и оставался лежать сероватыми холмиками в низинах, солнце почти не показывалось из-за туч, было сыро и неуютно. Эжени не покидала замка, продолжая приводить в порядок библиотеку и распоряжаясь по хозяйству. По вечерам, когда на неё наваливалась гнетущая тоска и становилось совсем невмоготу, она куталась в плед, усаживалась возле камина с чашкой травяного чая, грела об неё руки и глядела в огонь. Как проводит свои вечера Леон дю Валлон, кто согревает его в эти холодные дни и согревает ли его кто-нибудь вообще, Эжени не знала и злилась на себя за желание это узнать. Они в последнее время виделись редко — Леон целые дни проводил вне замка, и девушка всякий раз поражалась: его гонит на улицу, в дождь и слякоть, упорство, скука или желание навредить себе?
Именно опасения, что Леон простудится или, что ещё хуже, подхватит воспаление лёгких, и заставили Эжени в конце концов выбраться за пределы замка. Она помнила, как в одночасье угас от, казалось бы, обычной простуды её отец — впрочем, насчёт его смерти у неё были свои соображения, весьма мрачные. Помнила, что та же простуда погубила мужа Агнессы, Жильбера Сенье, и его жена осталась совсем одна, без защиты. Вспомнилась ей и рана, нанесённая Леону острыми зубами ундины, и слухи о волке-оборотне, бродящем по лесу…