Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
Слава Богу, вскоре снова показались рогатые, и Фома перестал обзывать Доктора сегрегатором, дискриминатором и вообще мизантропором.
— Я уж думал, что мы сбились с курса! — радовался он. — Этого-то будешь кончать, гигиена?
И уже несся вперед, что-то дико и восторженно крича, как кричали на всех лобных местах вселенной жаждущие жертвы — гортанно и беспощадно…
Горная пустыня неожиданно кончилась, так и не приблизив сайтеров к горам, словно их голубовато-серые силуэты играли здесь роль горизонта-приманки, который, как известно со
— В отмороженном царстве, примороженном государстве, жили-были-скакали-искали два идиота, — вновь и вновь принимался он рассказывать Доктору эту сказку, тоскливо оглядывая безрадостный пейзаж.
А так как Доктор вызывающе, на его взгляд, молчал, то Фома взрывался, правда, уже не так задорно, как при обилии рогатых.
— Кто-нибудь скажет мне точный почтовый адрес этих мест или нет?! — орал он, потрясая мечом.
Но ширь небесная и твердь земная немо и бесстрастно разворачивались перед ними, открывая неуемные и абсолютно безадресные дали.
— Не дает ответа!.. Русь, однако! — саркастически замечал Доктор, «проглотив» у главпочтамта, кажется, всю мировую литературу.
Потом вдруг земля кончилась, как ни странно это звучит, и они очутились в зоне высокой метаморфозы. Огромная, во всю ширь горизонта, бушующая масса закипела прямо перед ними, а когда они повернули назад, обратной дороги уже не было. Дыра, хотя и странная.
“Мы попались!” — услышал Фома сообщение Доктора, так как голос не был слышен в вое стихий. «Спасибо, что сказал, брат во дыре!..» — Фома лихорадочно набирал код своего замка. «Если успеешь, меняй уровень. Нужен замок!” — донеслось до него еще, и больше ничего уже не было слышно.
Безобразные и бесформенные потоки первозданной энергии хаоса гасили любое проявление упорядоченности: будь то мысль, воля или любая другая форма…
Они стояли на оставшемся островке тверди, уже разделенные друг от друга сияющей голубым золотом плазменной вуалью. Островок стягивался, истаивая в языках и вихрях протуберанцев — жадных уст безымянного и безжалостного, не оставляя надежды ни на что. Замок?.. Но при такой скорости исчезновения реальности это почти невероятно. Менять уровень?.. Но для взбесившейся массы материи не существует кода, она признает только такое же бесформенное, дикое состояние, а любое сознание, на каком бы уровне оно ни было, это уже форма, значит — враг, значит, будет уничтожено. Да нет, не враг, просто нечто инородное и поэтому более слабое в силу своей организации.
Хаос силен и, возможно, непобедим именно из-за отсутствия какой-либо организации, вдруг подумалось Фоме. Всякая организация, организованная материя, при прочих равных условиях с хаосом, тратит энергию-силу еще и на поддержку самой организации, то есть формы. Этой-то силы как раз и не хватает Ассоциации, чтобы противостоять
Все это носилось у него в голове, пока он строил замок (осознавая бессмысленность этого), менял уровень (с тем же осознанием никчемности и пустоты) и наблюдал вроде бы неспешное приближение конца. Приятно, когда опаздываешь или когда тебя, как сейчас, настигает Ничто, вдруг замедлить шаг и отпустить вожжи, неожиданно вспомнил он Терца, и перестал бороться. О чем думал Доктор, он мог только догадываться, тот теперь был только видим, но абсолютно непроницаем для какого-либо вида общения, кроме сурда немых, хотя они стояли всего лишь в нескольких шагах друг от друга, — возможно, о том же.
«Реальность пожирает реальность. Первореальность творит и пожирает самое себя…» Мысли Фомы скакали и он, понимая, что все остальное бессмысленно и бесполезно, пустил их вволю, вскачь. Замок он, правда, продолжал лепить и выстраивать, чисто механически, чтобы не впасть в истерику: «успею, не успею?» Это занятие освобождало голову, к тому же… а вдруг?..
«Более страшная действительность, бесформенная и безобразная, заслоняет идеализированную, организованную, точнее, к ней стремящуюся. А к чему стремится Хаос?.. Только ли к самому себе? Так ли он самодостаточен?..»
Теория возникновения и эволюции видов и форм в широком прокате. Перед ним, насколько хватало глаз, один вид реальности пожирал другой и тут же погибал сам, поглощаемый пламенем и пустотой. И на это нужно было время. Наверное, затем, чтобы он помучался. Нет, замок явно не успевает! Это знание пришло не в голову, в живот, под диафрагму, там все предельно и болезненно натянулось. Все! Фома поджег замок с двух концов, оставлять его нельзя.
«Реальность пожирает реальность, реальность пожирает реальность…» — стучало у него в голове.
— Док!!! — закричал он что было сил, и отчаянный вопль, казалось, перекрыл рев бездны, во всяком случае, Доктор поднял на него глаза.
Фома показал, что он уходит и показал даже куда, туда где бушевало и плавилось не так буйно, где начинал корчиться в пароксизмах, словно живой, его замок. Кто-то должен спастись. Если он уйдет, Доктор может успеть создать замок, потому что реальность пожирает реальность. А я какая никакая, а реальность, надеялся Фома, и с этим приходится — придется! — мириться этому зверю Хаосу. Теперь же это может просто пригодиться, так как даже Бездне на Фому и его замок потребуется время.
— Сразу за мной!.. — Показал он Доктору, что делает.
Понял ли он?..
— Пока! Всем привет!.. — Фома помахал ему рукой, потом сделал вуаля-антре в стиле рыжего клоуна. — Аншанте, милорд!..
И пришпорил коня… На краю бездны конь встал, как вкопанный, благодаря инстинкту, и Фому сорвало с него, как бичом, да он и не держался…»
— Ну, вот вам ответ, где Доктор. Он вас устраивает?.. Кстати, а где это “на дне — там, где рифмуется”?
Фома, все еще ошеломленный, сложил резиновые губы…