Стратегия обмана. Трилогия
Шрифт:
– Не волнуйтесь, не попадёт.
– С чего вы так уверены?
– С того, что министров просто не похищают. Тот, кто заказывал музыку, своих лучших исполнителей властям не выдаст.
– Возвращая фотографии полковнику, Сарваш спросил.
– Может, разыщете госпожу Метц и спросите её, что она знает об Александре?
– Разве что с вашей помощью, когда она обратится к вам по поводу своего вклада, - кинул полковник, отклоняя подношение и протягивая Сарвашу ещё одно фото, где был запечатлен доктор Метц с близнецами.
– Что думаете?
Сарваш с минуту изучал три фотографии, обстоятельно рассматривая каждую из них по порядку.
– Даже не знаю.
– Нечто общее, - туманно выразился полковник.
– Да, на всех трёх фотографиях присутствует один и тот же господин. Кто он?
– Помните профессора Книпхофа?
– начал издалека полковник.
– Тот, что искал секрет бессмертия?
– улыбнулся Сарваш.
– Да уж, его тяжело забыть.
– Так вот, этот господин его внук, Пауль Метц.
Сарваш с минуту помолчал, ещё раз рассмотрев фото:
– А что тогда рядом с ним делают две альварессы?
– Хороший вопрос, если речь идёт о потомственном искателе эликсира вечной жизни, не правда ли? Фортвудс уже год бьётся над загадкой этих фотографий, пытаясь понять, что же такого произошло в жизни Пауля Метца, что на каждом фото рядом с ним появляются всё новые женщины? Лично моя версия такая: были у отца дочери близнецы, - сказал полковник, указав на одно фото в руках Сарваша, и тут же перешёл к другому.
– Потом отец женился на молодой красавице Лили и дал ей свою фамилию, отчего одна из дочерей рассорилась с отцом и потому на фото рядом с мачехой присутствует лишь одна из близнецов. А вот на следующей нет и её, зато там есть Гольдхаген и, видимо, тот, кто ей эту фамилию дал.
– Он указал на молодого темноволосого мужчину, что стоял рядом с Алекс.
– Я проверял архивы Мюнхена, по всем данным, это Даниэль Гольдхаген, ученик и ассистент доктора Метца. Видимо они были очень близкими людьми, раз запечатлены на одном, почти семейном, фото, а теперь покоятся на одном кладбище в соседних могилах. Не верю в совпадение что, у одного доктора своя альваресса, у его ассистента другая. Это слишком странно. Либо Лили и Алекс были в сговоре, когда входили замуж за этих людей, либо, они им вовсе не жены, и я даже не хочу думать, почему они приняли чужие фамилии.
– Полагаете, до знакомства с Метцем и Гольдхагеном Лили и Александра были смертными женщинами?
Полковник только покачал головой.
– Об этом можно было бы разузнать от дочерей доктора Метца, но вряд ли они ещё живы, а найти их теперь и вовсе нереально.
– Господин полковник, - возразил Сарваш, - даже мы с вами не знаем, как стали альварами и никто на поверхности не знает. Даже профессор Книпхоф бы не узнал, не говоря уже о его внуке.
– Однако Книпхоф вплотную интересовался альварами. После вашего неосторожного поступка, когда вы попались ему на глаза, между прочим.
– Да ну бросьте, я-то тут при чём?
– При том, что профессор Книпхоф говорил мне, что присутствовал на вашем вскрытии в морге.
Сарваш озадаченно посмотрел на полковника:
– Что вы такое говорите, меня ещё никогда не резали в морге.
– Ну не резали, так осматривали. Главное он вас видел и мёртвым и живым и в могиле и снаружи около неё. С тех пор у Книпхофа в голове явно что-то перемкнуло. Он ведь меня вычислил, так и сказал, что я бессмертное создание. А потом его внук то ли нашёл себе такую же вечноживущую, то ли самостоятельно переродил её в таковую. И для своего ассистента тоже. Не знаю, как всё было на самом деле. Надо искать их обеих - и Лили Метц и Алекс Гольдхаген - и спрашивать, почему они представляются не своими фамилиями.
–
– Мне уже высказывали такую версию, - холодно заметил полковник, - но этого не может быть.
– Почему?
– Потому, что из-за альваризма нельзя измениться до неузнаваемости. Вот вы сейчас выглядите так же, как и до перерождения?
– Так.
– Я тоже. Ни старше, ни моложе, ни худее, ни толще, даже седые волосы, какие успели появиться, так до сих пор у меня и остались. К вашему сведению, альвары не могут поменять цвет волос. Одна кровопийца недавно выходила от нас на свободу. После реабилитации она снова стала шатенкой, какой и была. Но она насмотрелась на фортвудских дам и вдруг изъявила желание остаться платиновой блондинкой, какой была в темноте. Эту её блажь, конечно, выполнили, но блондинкой она походила недели полторы, потому что даже после осветления перекисью волосы у неё постепенно потемнели до натурального оттенка. В медицинской лаборатории заинтересовались, изучили этот вопрос и выяснили, что чешуйки в альварских волосах краску не удерживают. Не могла Лили быть сначала русой или что-то в этом роде, по черно-белой фотографии сложно понять, а потом стать жгучей брюнеткой. Так не бывает и наука это подтверждает.
– Зачастую и наука ошибается, - заметил Сарваш.
– Я просто вспомнил, Лили говорила, что у неё есть сестра-близнец по имени Александра, сейчас они в ссоре и не виделись много лет. Причём Лили на словах описала мне именно Александру. Когда я встретил её в Швейцарии, я ведь даже не подумал, о словах Лили, не сопоставил их с увиденным. Я-то думал, раз у Лили Метц есть сестра, то и звать её должны Александра Метц. Это-то меня и сбило с толку. А теперь, когда вы показали мне эти фотографии, я вижу единственно возможный вариант событий. Близнецы Метц как были, так и остались, и будут жить вечно. Почему у них изменилась внешность и фамилии, этого я не знаю. Что такого произошло при перерождении, тоже не имею ни малейшего, но ведь соблюден основной баланс - близнецов нельзя разлучать даже в смерти.
– Ну не знаю, - произнёс полковник, - забирая фотографии, - это ведь даже не научная фантастика.
– Когда Лили Метц выйдет на контакт, обязательно сообщу ей, чтобы связалась с вами.
– Благодарю за сознательность.
– Не стоит. Это ведь и в моих меркантильных интересах. Проясните вопрос с Лили, может, найдете мне Александру.
Полковник насупился:
– Ещё не передумали?
– С чего вдруг?
– Конференция ОПЕК, Сарваш. Есть хоть какое-то злодеяние в этом мире, которое вызвало бы в вас омерзение к этой женщине?
– Омерзение? Вряд ли. Скорее наоборот. Не у каждой женщины хватит духу взять в заложники больше полусотни человек. Это ведь редкий сплав мужества и безрассудства.
Полковник только безнадежно вздохнул:
– Если ваша версия про близнецов верна, то Алекс Гольдхаген носит фамилию мужа. Вас это не смущает?
– А должно?
– Альваресса никогда бы не стала носить фамилию очередного мужа, если бы он так сильно не запал ей в душу.
Сарваша и это замечание не смутило: