Страж теней
Шрифт:
ГЛАВА 6: РАЗРЫВ С СЫНОМ
Лондон, 2025 год Дом № 13, Дорсет-стрит, Уайтчепел 19 февраля 2025 года 23:47
Темнота внутри дома была живой субстанцией. Она дышала, пульсировала, шептала на языках, которых не должно существовать.
Артур Блэквуд двигался по коридору, держа светящийся меч перед собой как факел. Серебряное сияние отбрасывало причудливые тени на стены, покрытые обоями викторианской эпохи — тёмно-бордовые, с золотым узором, похожим на переплетённые
Каждый шаг отдавался глухим эхом, словно дом был гораздо больше внутри, чем снаружи. Пространственная аномалия — ещё одно свидетельство того, что это место существовало на стыке миров.
Крик, который он слышал при входе, не повторялся. Но Артур чувствовал присутствие — где-то впереди, в глубине дома, билось чужое сердце. Учащённое, паническое биение человека на грани безумия.
Дэниел Морган. Фотограф. Жертва. Или приманка?
Коридор разветвлялся. Налево вела лестница на второй этаж, направо — проход в то, что когда-то было гостиной. Артур закрыл глаза, прислушиваясь не ушами, а чем-то более древним. Инстинктом охотника, который пробудился вместе с наследием крови.
Наверх. Источник — наверху.
Ступени скрипели под ногами, каждая издавала свою ноту. К середине подъёма Артур понял — это не случайность. Лестница была настроена как музыкальный инструмент. Каждый шаг создавал часть мелодии. Жуткой, диссонансной, но несомненно преднамеренной.
На площадке второго этажа его ждал сюрприз. Стена напротив была сплошным зеркалом в тяжёлой позолоченной раме. И в отражении…
В отражении рядом с ним стоял молодой человек. Высокий, темноволосый, с резкими чертами лица и злыми серо-голубыми глазами. Глазами Маргарет.
— Уильям? — Артур развернулся, но за спиной никого не было. Только в зеркале его сын стоял рядом, скрестив руки на груди.
— Пап, — голос звучал одновременно из зеркала и ниоткуда. — Наконец-то ты меня видишь. Хотя бы так.
— Это невозможно… Ты в Кембридже. Учишься.
— Был в Кембридже. Пока не получил письмо от мамы. Знаешь, что она написала? Что ты сошёл с ума окончательно. Что бегаешь по городу, размахивая тростью и бормоча о демонах.
Артур шагнул к зеркалу. Отражение Уильяма не отступило.
— Сын, это не то, что кажется. Я могу объяснить…
— Объяснить? Как ты объяснял свои запои? Как объяснял, почему мама плачет каждую ночь? Как объяснял свою одержимость делом Крамера?
— Уильям, послушай…
— Нет! — отражение вспыхнуло гневом. — Я слушал четыре года! Слушал твои стоны, жалобы, проклятия. Смотрел, как ты превращаешься в жалкую пародию на человека. И знаешь что? Мама была права. Ты умер в том пожаре. Остался только эгоистичный калека, упивающийся жалостью к себе!
Слова били больнее любых ран. Артур прижал ладонь к стеклу, и холод прошёл по коже.
— Я пытался быть
— Боль? — Уильям в зеркале усмехнулся. — Ты думаешь, только у тебя была боль? Я потерял отца! Мама потеряла мужа! Но мы не спивались, не прятались за стеной жалости к себе!
— Я знаю. И мне жаль. Невыносимо жаль. Но сейчас всё изменилось. Я изменился.
— О да, вижу. Новые игрушки, новые фантазии. Теперь ты не просто калека-алкоголик, а калека-алкоголик, который воображает себя охотником на демонов. Браво, пап. Отличный прогресс.
Артур сжал рукоять меча. Гнев поднимался волной, грозя захлестнуть разум.
— Ты не понимаешь. Это реально. Всё реально. Корпорация, контракт, существа из теней…
— Реально? Как реально то, что ты сейчас разговариваешь с зеркалом?
Осознание ударило как ледяной душ. Артур моргнул, и отражение изменилось. Теперь в зеркале стоял только он сам — усталый мужчина средних лет с безумным блеском в глазах.
Но голос Уильяма продолжал звучать.
— Видишь? Даже сейчас ты не можешь отличить реальность от галлюцинаций. Мама говорила, что ты принимаешь какие-то экспериментальные препараты. Что они вызывают видения.
— Это не препараты. Это…
— Магия? Древнее наследие? Пробуждение крови? — насмешка в голосе сына резала как бритва. — Знаешь, что я думаю? Ты просто трус, пап. Трус, который не может принять реальность. Который придумал себе сказку о героическом возвращении, вместо того чтобы признать — ты проиграл. Жизни. Боли. Себе самому.
Артур отшатнулся от зеркала. Где-то в глубине дома снова раздался крик — уже ближе, отчётливее. Но теперь он не был уверен, реален ли этот крик. Реален ли дом. Реален ли он сам.
— Я должен спасти этого человека, — прошептал он, скорее убеждая себя. — Дэниела Моргана. Он в опасности.
— Единственный, кто в опасности — это ты сам. И те, кто ещё верит в тебя. Хотя таких почти не осталось.
Зеркало треснуло. Тонкая линия пробежала от верхнего края до нижнего, расколов отражение пополам. И в этом расколе Артур увидел другую сцену.
Комната в студенческом общежитии Кембриджа. Уильям сидит на кровати, держа в руках старую фотографию. Семейный снимок десятилетней давности — Артур, Маргарет и маленький Уилл на пляже в Брайтоне. Все улыбаются, загорелые, счастливые.
По щекам сына текут слёзы.
— Уильям… — Артур протянул руку к зеркалу.
Но видение исчезло. Осталось только разбитое стекло и собственное искажённое отражение.
— Прощай, пап, — голос сына затихал, удаляясь. — Надеюсь, твои фантазии принесут тебе больше счастья, чем реальная семья.
Тишина обрушилась как лавина. Артур стоял перед разбитым зеркалом, чувствуя, как что-то ломается внутри. Не кости, не плоть — что-то более фундаментальное. Вера в себя. Уверенность в правильности выбора.