Страж
Шрифт:
Я отодвинул пустую плошку и взялся за хлеб.
— Знаешь, в такие моменты я жалею, что должность Герцога у нас в клане выборная. Вон, у Солнцерождённых власть передаётся по наследству — и никто вякнуть не смеет. А здесь словно никого не волнует, что пади Элун, Альбигору наступил бы каюк из-за нехватки Ноктиума.
Элвина пожала плечами.
— Не волнует, — согласилась она. — Зато некоторых явно волнует, что ты выжил. Что Юрг доверил тебе место Марны. Что Герцог тебя выслушал. И что ты ведёшь переговоры с теми, кого они всю жизнь считали врагами.
—
— С этим особенно, — сказала она, опираясь локтями о стол. — Им невыгодно, чтобы твари казались разумными. Без этого рушится старая доктрина. А если рухнет она — рухнут и основания их власти.
Я откинулся на спинку.
— Что ты предлагаешь?
— Поскорее устрой встречу Герцога с тварями. И пусть придёт не только Герцог, а бароны и магистры. Пусть сами посмотрят. Убедятся, что они не угроза. Что это — шаг к выживанию, а не к катастрофе. Да, это не переубедит всех, но хоть немного разрядит обстановку…
Я кивнул. Иногда мне казалось, что Элвине следовало бы пойти по стопам матери, а не глотать ноктиумную пыль в пустыне. У девчонки неплохо варила голова, да и интуиция обычно срабатывала как надо.
— Завтра ночью, — сказал я. — Но если хоть один из них попытается достать меч — я не стану удерживать тварей. И никто пусть не рассчитывает, что я снова спасу их от самих себя.
— Не надо спасать. Надо показать, — сказала Элвина и встала. — Пока ещё есть шанс.
Она ушла, так и не притронувшись к своему пустому элю, я остался один. Но на меня больше никто не смотрел. Не потому что перестали осуждать. А потому что начали бояться. Это было хуже.
Потому что страх — всегда пахнет порохом. И кто-то в клане уже держал спичку в руке.
Особняк барона Артана, квартал Лунорождённых
Особняк барона Артана утопал в тишине. Занавеси не шевелились, пламя свечей не дрожало на сквозняке. Даже маятник на настенных часах, казалось, бил тише обычного.
Барон Артан сидел в кресле у камина, опершись ладонью о подлокотник. Перед ним парил хрустальный артефакт связи — старый, в серебряной оправе, мерцающий в такт дыханию. Внутри сверкало сине-зелёное пламя, в котором угадывался силуэт.
— … да, — говорил искажённый голос, — с самого утра в квартале Золотых весов начались споры. Они говорят, что нельзя доверять тем, кто вступил в союз с тварями…
Барон кивнул. Он выглядел расслабленным — словно беседа касалась званого обеда или театральной премьеры.
— Хорошо, — ответил барон. — Пусть спорят. Любое возмущение — это трещина. А чем больше трещин, тем слабее камень.
Он взял бокал со столика, сделал глоток, закрыл глаза от удовольствия. Стук часов снова прозвучал. Семь ударов.
— Варейны в Альбигоре держатся крепко, но слухи об Элуне работают лучше любой шпаги. Выйти из форта и вернуться с хвостом
Он хотел сказать ещё что-то, но тут дверь скрипнула.
— Ваша дочь прибыла, барон.
Артан быстро попрощался и отключил артефакт.
— Ты желал меня видеть, отец? — прозвучал знакомый голос. Девчонка сделала несколько шагов и остановилась. Слуга тут же исчез за дверью.
— Да, Лия, — обозвался барон и обернулся.
Она вошла, неуверенно и с опаской, словно снова стала той самой девочкой с двумя косичками. Девчонкой, которая так боялась расстроить отца.
— Садись, — коротко бросил барон, указывая на кресло напротив.
Лия не села. Стояла прямо, плечи напряжены, руки сцеплены за спиной. Артан подошёл к столику, налил себе ещё вина. Отхлебнул. Вздохнул.
— Ты разочаровала меня, дочь.
— Отец, я… Я сделала всё, что ты просил, — тихо сказала она. — Подбросила амулет на пепелище после пожара. Но он выкрутился!
— Мне плевать, — резко сказал Артан, поворачиваясь к ней. — Плевать, что он выкрутился. Ты должна была выполнить приказ. А вместо этого он вернулся. Сильнее. Громче. И с союзниками в лице тварей.
Лия опустила глаза. Он подошёл ближе, встал перед ней. И протянул свёрток.
Ткань была плотной, чёрной. Лия подняла глаза на отца.
— Что это?
— Последний шанс сделать всё правильно, — ответил Артан. — Если хочешь выжить в грядущих переменах, то это твой последний шанс, Лия.
Глава 18
Закат догорал медленно. Над башнями Альбигора клубился багровый дым вечерних облаков, и их отсвет ложился на чёрные с серебром доспехи стражей.
Западные Врата открылись с утробным скрежетом, и наша процессия медленно вышла. Впереди — Герцог Варейн, верхом на чёрном гиппогрифе. Раньше мне редко доводилось видеть этих диковинных зверей. Гиппогрифы оставались одними из немногих обитателей Диких земель, до которых не добралось влияние Ноктиума.
Чудище тяжело ступало по камню, гребень его шевелился в такт ветру, а глаза горели в полумраке, словно два огня. Варейн сидел в седле прямо, с непокрытой головой — на нём был парадный длинный камзол с вышивкой из лунной нити — вряд ли Пергий оценит такую дань уважения, но всё же. Следом за Герцогом ехали Мирена Трейн, бароны и несколько представителей знатных семей.
Тарен Сойр ехал сбоку на сером вепре. Животина недовольно фыркала, но слушалась. За нами следовали повозки — бронированные, с гербами. Я делил свою с Салине. Магистр молчала, сложив руки на коленях. На ней был глубокий чёрный плащ, под ним — рубиновые нити узора, которые, если приглядеться, складывались в защитный глиф.
Нас окружали Лунные стражи. Броня матово поблёскивала в свете фонарей. Жаль, что мне сегодня не нашлось места среди товарищей: Герцог посчитал, что правильнее посадить меня в повозку вместе с «верхушкой» клана.