Страж
Шрифт:
А потом обнялись. Никакой романтики. Просто двое товарищей, которые прошли сквозь одно пекло и знали, чего это стоило каждому.
— Береги себя, Лия, — сказал я.
— И ты, Ром.
Мы разошлись в разные стороны — даже не оборачиваясь. Так уходят те, кто не рвёт связь, но и не цепляется за неё.
Я шёл по улицам, по знакомым поворотам, которые стали почти домом. Люди проходили мимо, кланялись, приветствовали. Но я никого не слышал.
Перед глазами всё ещё стояло лицо Лии. Спокойное. Чистое. Немного усталое,
История Лии завершилась правильно. Не любовью. Не смертью. Не драмой.
Свободой.
Она не ушла от кого-то. Она ушла к себе. И теперь — только ей решать, кто она такая. И кем станет дальше.
Кабинет магистра Салине
Башня Магов, квартал Лунорождённых
Догоравшие артефакты в светильниках напоминали о том, что ночь в Альбигоре подходила к концу. До Перехода оставалось всего полчаса. Но в западном крыле Башни магов, где хранились архивы, книги и забытые научные работы, мерцал одинокий огонь.
Салине не любила работать днём. Слишком часто отвлекали. Слишком много людей сновало вокруг.
Её кабинет выглядел так, словно по нему прошёлся ураган. На столах — горы заметок, схемы, свитки, старые записки, нацарапанные на полях заметки. Артефакты с трещинами и следами перегрева. Обломки ячеек с остатками черного кристаллизованного Ноктиума. Записи, добытые в руинах лабораторий гибридов занимали центральное место.
Салине сидела за столом, склонившись над свитком, с артефактным пером в руке. Тень от лампы танцевала по на её лице, стелилась по скулам, по глазам, в которых был не свет науки — а азарт охоты.
— Так-так… — пробормотала она, прищурившись. — Ты опять здесь…
На полях очередного фрагмента отчёта мелькнул смутно знакомый символ, похожий на стилизованную спираль с тремя чёрточками. Он повторялся несколько раз в разных записях.
Салине дотронулась до него пальцем. Мороз пробежал по коже. Не магия. Память.
Где-то она уже его видела.
Женщина резко поднялась. Плотно прижала журнал к груди, словно он мог убежать. Взгляд метнулся к полкам — ряды книг, фолиантов, пыльных и не очень, хранилища упрямых знаний, которые не раскрываются без боя.
— Где же я тебя, гадину, видела? — процедила она и бросилась к стеллажу.
Пальцы скользили по корешкам. Одна книга — мимо. Вторая — тоже. Третья — стоп. Она рванула её с полки, бросила на стол. За ней легла ещё одна. Потом ещё. Фолианты падали, разворачивались, шуршали страницами, как листья в урагане.
Салине торопливо перелистывала страницы и вдруг остановилась.
— Есть, — прошептала она.
На странице из справочника по магико-инженерным техникам Ордена Белой ткани красовался тот же символ. Только здесь он сопровождался подписью: «коэффициент поглощения нестабильного Ноктиума на единицу массы». Формула с описанием в присущих
Салине упала в кресло, уставившись на страницу. В её глазах полыхнул не просто интерес. Это была охотничья ухмылка.
— Попались, — выдохнула она.
Пальцы дрогнули. Не от страха. От азарта. Она активировала артефакт записи и начала диктовать:
— Символ использовался в отчётах из лабораторий, где создавались гибриды. Но он же был в документации Белотканников. Значит, кто-то из них или работал там, или передавал знания. А это уже не совпадение. Это след. И, поглоти меня Тьма, я должна была догадаться раньше…
Салине поднялась и подошла к другой полке. Осторожно сняла фолиант в кожаном переплёте. Переплёт с протёртым гербом, едва заметным под пальцами. Надпись гласила: «Орден Белой ткани. Свод магических практик. Для внутреннего использования».
Она зажгла новый артефактный светильник, убрала все бумаги в сторону. Поставила книгу перед собой, открыла первую страницу.
Символ был там.
Точно такой же. В разделе о калибровке тканевых потоков через живую структуру. Обозначен как древний, забытый, используемый только внутри Ордена.
— Вот и нашлась ниточка, — прошептала она и хищно улыбнулась.
Глава 21
Я нечасто бывал на Храмовой улице. Не потому что мне там было нечего делать — просто это место казалось мне чересчур пафосным.
Золочёные повозки с гравировкой кланов, кованые фонари с разноцветными огнями и бесконечные витрины, за которыми артефакты были выложены на подушечках, как настоящие драгоценности. Некоторые из них и правда стоили больше, чем годовой бюджет нашего разведотряда.
«Моссалле» находился как раз на изгибе улицы и занимал сразу три этажа. Его фасад был инкрустирован лунным стеклом, а над входом висел стилизованный герб: артефактный клинок и вилка, перекрещённые на фоне горящей тарелки. С юмором у хозяина, видимо, всё было в порядке.
Меня встретили два официанта, облачённые в бело-серебряные тоги, артефактные браслеты с системами записи заказа. Один из них с уважением склонил голову:
— Господин делегат. Ваша спутница уже ожидает вас в Особом зале. Позвольте вас проводить…
Я кивнул, стараясь не пялиться по сторонам. Впервые за все эти месяцы я не носил форму. Ни эмблем, ни брони, ни даже перчаток. Только вечерний костюм: тёмный, с узором в виде серебряных швов на лацканах, и сорочка оттенка серого угля. Непривычное ощущение.
Мы поднимались по винтовой лестнице, выложенной из белого камня, сквозь залы, полные мягкого света и благоухающей еды. На каждом столе горел маленький артефактный кристалл, поддерживающий температуру блюд. Я заметил парящий торт с вращающимися лепестками, горящий бульон в чаше, и что-то напоминающее рыбу, которая шевелилась… не будучи живой.