Ступая за Край
Шрифт:
— Нет…
— Люди не называют их имён, так как же может быть покрыто позором то имя, которое не произносится народом? Всё, что происходит во дворце этом, остаётся за стенами его. Ответь взаимностью мне, Меидин, и ты будешь вознаграждена. Хорошо вознаграждена.
— Я не могу! — Меидин вырвалась и попыталась было бежать, Меланмир видел, что ноги её устремились в обратную от выхода сторону, но именно туда, куда вели помыслы его и желания.
— Меидин, — он догнал девушку у высоких дверей, точно таких же, через которые они вошли. Круглый двор имел четыре выхода, четыре одинаковых высоких двери, четыре клумбы,
— Меидин, — стража молниеносно открыла двери и так же быстро закрыла их за спинами Меидин и Короля Меланмира, и только тогда в глазах девушки мелькнуло понимание, что ноги её ошиблись, и она ошиблась.
— Где мы?
— Мои покои, — Меланмир крепко сжал руку девушки, — это мои покои, — он быстро повёл через светлые помещения, останавливаясь у широкой двери, которая распахнулась от простого прикосновения, и Меидин оказалась в опочивальне Короля, перед высоким ложем, широким, со светлыми покрывалами, рядом подушек и тёмно-красным балдахином.
— Я ошиблась.
— Ты верно выбрала, должно быть, сама судьба показала тебе путь, Меидин, — Король осыпал быстрыми поцелуями шею и щёки девушки, — твоя судьба стать моей в этот раз.
— Нет.
— Ах, Меидин, послушай сердце своё, — рука Меланмира легла на грудь девушки, упругую и молодую, слои ткани не скрывали стремительного сердцебиения. — Послушай тело своё, — другая рука Короля подняла шёлк платья и водила по внутренней части бедра сквозь тонкую нижнюю юбку, словно оставляя девушке её стыд. Пока оставляя. — Разве неприятны тебе прикосновения и ласки мои, разве губы твои не ждут поцелуев моих? Разве не трепещешь ты в предвкушении? — рука Меланмира пробралась под нижнюю юбку и ещё одну, пальцы аккуратно прошлись по складочкам, одновременно накрывая ртом губы Меидин, слёзы которой перемешивались со сладкими стонами и покорностью судьбе своей и ласкам молодого Короля.
Он снимал с неё одежды медленно, лаская и целуя каждый оголённый участок прекрасного тела, наслаждаясь им, предвкушая и обещая столь много наслаждений девушке, что она переставала сопротивляться, руки её, тело, губы стремились навстречу Меланмиру и так же наслаждались.
Невинность Меидин не стала неожиданностью для Меланмира, он проглатывал её крик боли, как медовую сладость, а соки её — как ароматную пряность.
На следующий день Король Меланмир снова повелел Меидин посетить его в покоях его, и на следующий. И так длилось сезон, Меидин проводила в покоях молодого Короля дни и даже ночи, советники отводили глаза, встречая её, делая вид, что девушки не существует вовсе, давая молодому мужчине насытиться своей прекрасной игрушкой. Тётушка Меидин получила довольно монет за молчание, а вскоре и вовсе забыла про свою племянницу, решив, что судьба её более не в её руках, а слухи о новой возлюбленной Короля, как и всегда, не имели имени и были лишь слухами.
— Что будет со мной, когда ты устанешь от меня, Меланмир?
— Разве я должен устать от красоты твоей? Устать от улыбки и стонов?
— Мужчины быстро насыщаются женщинами.
— Много ли мужчин ты знала, Меидин? — его рука остановилась на пояснице и двинулась ниже, по ягодицам и между.
— Ты мой единственный мужчина, тебе ведомо это, зачем же я так часто повторяю
— Мне нравится это слышать, нравится быть твоим единственным мужчиной, это бесконечно радует сердце моё и тело.
— Когда-нибудь ты оставишь меня, Меланмир, ты знаешь это.
— Не могу представить такого, — он входил медленно, чтобы так же медленно выйти и снова войти. — Я не оставлю тебя, никогда, — не спеша набирать темп, Меланмир наслаждался Меидин, сцеловывал, выпивал до самого конца, чтобы насладиться её точкой наслаждения и дать ей ещё одну.
— Куда ты ведёшь меня?
— Южное крыло, — Меланмир сам открыл широкие двери, — самое светлое, лучшее, здесь жила мать моя… здесь будешь жить ты.
— Я?
— Да, сердце моё, разум, тело, дух не желают отпускать тебя больше ни на день, ни на единую ночь, ты будешь жить здесь, в покоях этих.
— Ты женат, Меланмир! Разве возможно такое!? За это осудят не только меня, но и тебя.
— Моя жена — ребёнок.
— Но так будет не всегда, она повзрослеет, ты должен будешь завершить ваш брак, должен будешь дать Наследника Теренсии, мы так и будем жить в одном дворце?!
— Меидин, я не ведаю, что будет, когда Эвиси повзрослеет, ведаю лишь то, что не могу больше отпускать тебя из дворца и ждать прихода твоего. Ты будешь жить здесь, в этих покоях, и не покинешь больше дворец мой.
— Да, сир, — Меланмиру показалось, что Меидин вздрогнула, но верно, только показалось…
Меидин проснулась от движения рядом и сонно улыбнулась сыну своему и Меланмиру, возвращая взгляд Королю Теренсии.
— Когда ты вернулся?
— Этой ночью… — Меланмир посмотрел внимательней на Меидин.
Она стала лишь прекрасней в глазах его и становилась ещё красивей от сезона к сезону. Глаза её были столь же ярки, как и в первую встречу их, кожа так же нежна, а волосы шелковисты. Если и были следы времени и печалей в облике Меидин, то Меланмир не видел этого.
— Туор только заснул, жизнь моя, Гафада сказала, что ты не спала несколько ночей кряду, прошу, поспи сейчас.
— Я уже не смогу заснуть, видя тревогу на лице твоём.
— Моя тревога развеется очень скоро. Здесь, в этих покоях, рядом с тобой и сыном нашим, я забываю обо всём.
— Не следует тебе говорить подобного, Меланмир! Говорят, Туор — не твой сын. И это хранит жизнь ему.
— То, что Туор родился раньше срока, от переживаний твоих, не делает его не моим сыном, ни мгновения не сомневался я в происхождении его. И здесь, в этих покоях, могу сказать это матери его.
— Это опасно!
— Меидин, ты слишком тревожна, ничто не угрожает тебе и сыну нашему. Не в этом дворце.
— Наш первый сын…
— Я помню это, помню, Меидин, неужели ты думаешь, что сердце моё и разум забудут это? Так распорядились боги, нет виновных в смерти его, хотя сердце моё и твоё никогда не смирится с этим! Но не следует тебе настолько изнурять себя… Ты сама кормила Туора грудным молоком своим, потому что не было в сердце твоём доверия ни одной кормилице, не допускаешь никого в покои эти и не позволяешь никому подходить к сыну нашему кроме Гафады, не спишь сама и не позволяешь ей. Но Туор уже ходит, и скоро ему станет интересен мир за пределами покоев этих. Ты не сможешь держать его взаперти всю его жизнь.