Стылый ветер
Шрифт:
Вот Сунбулов, так тот, тоже крутанув головой по сторонам, быстро сообразил, что разговор завернул в ненужную ему сторону и попытался потушить конфликт.
— Охолони, Захарий! — требовательно рявкнул он на рязанца. — В одном они правы. Не время нам промеж себя собачится, когда войско Шуйского навстречу идёт. Тут дружно держаться нужно, ни то не одолеем татей. Пусть Василий Григорьевич на соединение к нам поспешит да во главе войска вместе с Пашковым и Ляпуновым становится. Смотрю, войско у него справное, воины обученные, — кивнул он головой в сторону
Ишь ты, хитрец какой. Нахрапом надавить не получилось, так к лести прибегнуть решил. Только участвовать, пусть даже и в победной для сторонников царя Дмитрия, битве под Троицком, у меня никакого желания нет. Смысла в том не вижу. Пускай мои бывшие подданные сами в этой междоусобной бойне участвуют. А мы напрямую к Москве пойдём. Тем более, что будущая знаменитость «Смутного времени» молодой князь Михаил Скопин-Шуйский, разбив недавно под Серпуховым Пашкова с Ляпуновым, тоже ушёл к Коломне, на соединение с остальными воеводами. И нам теперь дорога до самой столицы открыта.
— Да не успеем мы к предстоящему сражению, — не стал я отмалчиваться, наплевав на то, что рязанцы мне этих слов не простят. Я их тоже в будущем прощать не собираюсь. — Только время зря потеряем. Лучше сразу на Москву идти, пока, дорога открыта.
— Не успеем, — легко согласился со мной Грязной. — Вечереет уже, — сменил он тему, давая тем самым понять посланникам, что принял решение, — а до Коломны путь не близкий. Может заночуешь у меня в гостях, Григорий Фёдорович? — предложил он Сунбулову, демонстративно игнорируя Ляпунова. — А поутру и дорога веселей под копыта ложится.
Я вновь усмехнулся, мысленно поаплодировав своему боярину. Ловко завернул. Мы ещё в Серпухов и не въехали даже, а он туда уже в гости к себе зовёт. И это при том, что город как раз Пашков с рязанцами взяли, после того как в битве на Лопасне князя Кольцова-Мосальского разгромили.
— Благодарствую, Василий Григорьевич, но только недосуг нам. — процедил Сундулов, с трудом скрывая злость. — Ладно, сидите себе в Серпухове, раз царских воевод страшитесь. А мы с Захарием к Коломне поспешим. Может, и успеем к битве, — ядовито съязвил он, покосившись в мою сторону. — Потом, когда государь вернётся, глядишь, и наградит каждого по заслугам.
Ага, наградит. Так наградит, что вся земля русская собственной кровью захлебнётся.
— Григорий Васильевич, — оглянулся Сандулов, уже отъезжая — Слышал я, что ты князя Долгорукова, что в Ельце за воеводу был, собственной рукой зарубил? Так ли?
— Зарубил — прищурился Грязной, впервые за всё время беседы положив руку на взведённый пистоль. — Он, вор, царские склады поджёг и к Шуйскому переметнуться задумал.
— Так я не в упрёк, — усмехнулся рязанец. — По заслугам и смерть, изменнику! Подарок у меня для тебя, воевода. Младшего брата его мы во время битвы на Лопасне в плен захватили. В темнице тебя вместе со своими людишками дожидается.
Я лишь головой покачал, смотря вслед уезжающим.
Вот же хитрецы!
— Что с князем делать будем? — оглянулся на меня Грязной, тронув коня в сторону городских ворот. — Убьём или как?
— Не знаю, пока, — признался я ему. — Долгорукий — твой враг, но тебе же ещё с Шуйским договариваться, а если ты всех его воевод перережешь, он и обидеться может.
— Я могу убить его и попозже, — пожал плечами в ответ боярин.
Я весело засмеялся, поражаясь уверенности в голосе боярина, понукнул коня. Вот человек для которого не существует невозможного!
Над головой пролетела арка ворот, раздвинув стены широкой улицей, замелькали лица горожан, спешащих по своим делам, замахал руками бородатый детина.
Да ну?! Я подался вперёд, не веря своим глазам.
— Что встал, Гаврила? Проходи, садись вон лавку. Поговорим.
— Благодарствую, боярин, — Ломоть замялся у порога, сняв с головы шапку, покосился в сторону вышедшего Тараски. — Не по чину мне за одним столом с воеводами сидеть.
— Не по чину ему, — по-доброму усмехнулся я. — Для тех кто верой и правдой служит, у Фёдора Годунова место за столом всегда найдётся.
— Государь?! — остолбенел Гаврила, с намёком выпучив глаза. — Да как же….
Ну, да. Не один я сына боярского принимал. Решил заодно своего человека Тараске и Порохнёй показать. Вдруг встретиться с ним нужно будет или весточку какую передать. Не всё же мне лично на такие встречи бегать? Хотел было ещё Грязнова позвать, но передумал. Порохня с Тараской и дальше в моём войске останутся, а Грязнову скоро в самую пасть к Шуйскому лезть. А я Ломтя почти полтора года не видел. И что с ним за это время произошло, не знаю. Как он вообще под Москвой оказался, если должен был с Чемодановым в Грузии находится?
Может он уже и не сторонник мой, кто знает? Всякое могло случится. Посулы, соблазны, обещания, угрозы. Мало ли есть способов, человека на свою сторону перетянут?
А самому Василию Григорьевичу, я о Ломте обязательно потом расскажу. Надо будет, Грязной сам сына боярского найдёт да к делу приставит.
— Ты на атамана не косись, — решил я успокоить своего собеседника. — То, бывший куренной атаман на Сечи Данила Порохня, что воеводой теперь мне служит. Да и Тараску, что сюда тебя привёл да за дверь присмотреть вышел, тоже можешь не опасаться. То люди мне верные, и кто я такой на самом деле, знающие.