Суд праведный
Шрифт:
– А ну, не толпись! – прикрикнул он на мужиков. – Отсуньтесь на шаг. Чего встали?
Проснувшись, Анисим Белов открыл глаза и долго лежал, мрачно уставившись в почерневший потолок. Мутной волной накатывали воспоминания о вчерашнем вечере. Он даже не сразу расслышал топот и голоса в сенях.
– Открывай, твою мать! – раздался с улицы голос урядника.
Тревожно вскинулась на палатях Татьяна, проснулся Пётр, но Анисим даже не шевельнулся,
– Белов! Открывай!
Анисим не шелохнулся.
– А ну, навались! – под напором мужиков дверь затрещала.
– Открой, Петька, – хмуро проронил Анисим, опуская на пол большие босые ноги.
Пётр в смятении замешкался, но отодвинул всё же засов.
В избу ввалились мужики, урядник. За ними неторопливо вошел становой пристав, с иронией, но и с угрозой заметив:
– Начальство слушаться надо, голубчик… Да и вставать на ноги следует, когда полицейский чин с тобой беседует…
Урядник Саломатов, свирепо выпучив глаза, сгреб Анисима за нательную рубаху:
– Встать!
Анисим усмехнулся.
Свободной рукой урядник отвесил ему изрядную оплеуху. Белов недоумевающе уставился на него:
– Пошто бьешь-то?
– Убивец! – выругался урядник и занес руку для нового удара, но был остановлен жестом Збитнева.
– Не ожидал я от тебя, братец Белов… – почти благодушно проговорил становой. – Не ожидал… Говорили про тебя, что упрямец, всё одно такого не ожидал… Если уж натворил, Белов, будь любезен ответ держать.
Анисим насупленно посмотрел на него:
– Не пойму, о чем вы?
– Не понимает он! – замахнулся было Саломатов, но рядом вдруг оказался Пётр, повис у него на руке, яростно, не по годам, прошипел:
– Не смей!
Урядник отбросил Петра, а подоспевшие мужики-стражники прижали парня к печи так, что он только головой трясти мог да глазами сверкать.
– Утихни, паря, – удерживая Петра, шепнул ему Лука Сысоев, опасливо оглянулся, продолжил шепотом: – Отец твой, похоже, Кунгурова старика ночью уханькал… Так что полегче ты, не гневи станового. Мало ли там что…
Как ни тихо шептал это Лука, Татьяна слова его услышала. Спрыгнула с полатей, никто и удержать не успел, кинулась отцу в ноги, замерла в испуге, вскрикнула громко:
– Зачем?! Папаня, зачем!
Анисим горестно взглянул на нее:
– Отыдь!
– Зачем? – повторила Татьяна.
– Туда ему и дорога, козлу старому! – зло выдавил Анисим.
Пристав нахмурился:
– Что-то ты вдруг разговорился, Белов… – и кивнул строго: – Урядник! Уведите задержанного!
Когда изба опустела, Татьяна, рыдая, бросилась к брату:
– Из-за меня всё… Из-за меня…
Пётр промолчал, лишь крепко сжал кулаки и скрипнул зубами.
Чуть приотстав
– Удовлетворили любопытство, Николай Николаевич?
Не обращая внимания на иронию в голосе Збитнева, Симантовский вынул руку из кармана пальто, указал на рассыпавшиеся жерди прясла:
– Обратите внимание, колышек-то отсутствует…
Цепким взглядом Збитнев осмотрел отверстие в снегу, окликнул урядника:
– Фёдор Донатович! – а когда тот оглянулся, добавил: – Принеси-ка сюда орудие убийства!
– Слушаю, ваше благородие!
Приказав мужикам ждать, урядник бегом ринулся исполнять просьбу начальства.
– Примерим-с… – проговорил Збитнев, аккуратно опуская острый конец кола в ямку возле жердей.
– Как тут и был, ваше благородие! – поспешил сообщить урядник, заинтересованно следивший за действиями начальника. – Как тут и был!
Учитель Симантовский стоял молча, удовлетворенная улыбка блуждала на его сухом лице. Збитнев поднял голову:
– Хороший у вас глаз, Николай Николаевич! Не ваш бы язык, могли бы пользу государству приносить.
Симантовский усмехнулся не очень весело:
– Пытался в молодости, да оказалось – кишка тонка. Ну а сейчас от меня и вовсе один вред.
– Это как так? – густые, заиндевевшие брови станового вздернулись вопросительно.
– Существующему строю пользы не приношу…
Становой хмыкнул, насмешливым взглядом смерил учителя:
– Успокойтесь, милейший Николай Николаевич, вреда от вас тоже не много.
– И то верно, – развел руками Симантовский. – Ваша правда… ваша…
Урядник, ничего не понимающий в этой пикировке, вытянулся перед начальником, выпячивая крутую грудь:
– Разрешите идти, ваше благородие?
– Ступай, братец, – снисходительно махнул рукой Збитнев. – Проследи, чтобы убивца правильно устроили…
– Незамедлительно сделаю! – гаркнул Саломатов.
– Вот и славно… – отозвался Збитнев. – А мы с господином учителем позавтракаем, а затем и я делом займусь…
Закончив допрос работника Кунгуровых Дмитрия Штукина и глядя, как тот, прихрамывая, покидает кабинет, становой пристав, отдуваясь, откинулся на высокую спинку массивного кресла, вынул из ящика стола приятно оттягивающий руку золотой портсигар – подарок торгующего крестьянина Зыкова, продул заботливо набитую руками супруги папиросу и, закурив, выпустил вверх узкую струю дыма. Еще раз перебрав в уме показания время от времени подвывающей старухи Кунгуровой, виновато-робкие ответы Татьяны Беловой и упрямые, злые фразы ее брата, Збитнев поморщился.