Судьба драконов в послевоенной галактике
Шрифт:
– Да вы поймите, - объяснял Мишель, терпеливо и ласково, как, и в самом деле, объясняют выжившему из ума дедушке, - вы попросили всех включить в список. Я всех и включил, но в зашоре не выключил, ой, - Мишель посмеялся, извините, не вычеркнул Хуана, - поэтому так и получилось.
– Ббте, - сказал полковник устало, - я тебя сейчас самого и выключу, и вычеркну, становись в строй, ты или болван, или кретин, верблюд, ходячий анекдот, или пройда и подлец, каких мало.
Мишель встал в строй.
–
– Джекки, - тихо сказал мне бриганд, - я тебе обещаю, пока я жив, ты никуда не полетишь. Ты сдохнешь здесь, Джекки, ты задохнешься в сортире. Осваивай полезную профессию, сынок...
– Джек Никольс , - провозгласил полковник.
– Я, - отозвался я.
Полковник поднял голову от бумаги:
– О, - с тихой радостью проговорил он, - пропащая душа, нашелся! Ну-тка, Яшенька, выйди из строя!
Печатая шаг, я вышагнул на плац.
– Крепко ты Пиздею по поджилкам врезал, - шепнул вслед мне Пауль, - ни одного "ебте" - это означает сильно душевное волнение.
Гордей Гордеич бочком-бочком подскочил ко мне.
– Что же это ты, Яшенька, молчишь, как, ебте, подпольщик? Почему не отзываешься, не спешишь, ебте, поправить ошибку старшего товарища? А? Совсем тебя запугали в третьей роте старшие товарищи? А ведь "отпетый" с перепуганной душой - это, ебте, потеря квалификации.
Я стоял руки по швам и с ужасом соображал: "Все, сейчас он скажет, раз молчал, раз соглашался на то, что тебя - нет, то тебя и не будет. Оставайся-ка ты, друг милый, внизу, а мы покуда полетаем",
Полковник уперся пальцем мне в грудь:
– За тобой, ебте, Яшенька, даавно всякие грехи и грешки замечаются: то ты, ебте, не соглашаешься помогать следствию, грубишь дознавателю, то в кантине так, ебте, неудачно падаешь, что тебя склеивать приходится... По твоим грехам, Яшенька, тебе не "отпетым" быть, ох, не "отпетым"...
Полковник вздохнул и серьезно, на удивление серьезно сказал:
– Поберегись, Яшенька, загремишь в "вонючие" - кому это надо? Становись в строй.
Я вернулся в строй.
В душе у меня пели соловьи.
Мишель коротко бросил
– Урою, так и запомни, Одноглазый. Место твое в сортире.
Глава четвертая. Совсем короткая
– А слово "дракон" происходит от "драки"?
– спросил я у Пауля.
– Не думаю, - Пауль оглядывался, осматривался, - не все, что похоже, родственно.
Пауль хмыкнул. И было отчего.
Здесь был только камень и чахлая жалкая зелень на склонах, режущих небо острых камней, величиной с города.
Здесь все было выжжено, выжрано тем, кого (или что?) мы называли "летающим воробьем".
Третью
– Еще раз повторяю: если не можете попасть в черную точку, лучше не палить... Понятно, почему? Расплещется черной выжигающей тканью и накроет сетью... Особенно это касается тех, кто стоит в первой линии... Накроет не вас, а соседа - сзади. Задача такая - не поймать, поймать - ничего особенного, а...
– А - шлепнуть!
– весело выкрикнул Валентин Аскерханович.
Капитан погялдел на него и согласился.
– Да. Шлепнуть, но стараться шлепнуть так, чтобы не уничтожить, а сохранить тело... Никаких особых санкций по отношению к тем, кто просто попал, применено не будет, но и наград за просто попадание не ждите. Попали и попали. Одним "летающим воробьем" меньше. Исполнили свой профессиональный долг. Все. По местам.
...Я остался во второй линии.
Я глядел на солнце, на выжженную каменную остроугольную пустыню.
Все это было - дохлый номер.
Третья рота ставилась во время облав в самые замухрышистые места. Но если бы каким-то чудом, каким-то драконьим соизволением сюда бы залетел "летающий воробей", то прежде меня его бы застрелил стоящий в первой линии Мишель.
А если бы он не заметил... Если бы?
Я пялил глаза в небо. Потом была вспышка.
"Попал, - с горечью подумал я, - а если бы промазал, то воон из-за того уступа вывернулась, выстрелила бы черная точка и..."
Я вскинул огнемет и прицелился в то место, где я так хотел бы увидеть черную точку.
И словно в ответ на мое желание, словно бы ее кто-то позвал, точка выскользнула из-за утеса, и я, не волнуясь, не удивляясь, нажал на курок. Жжах!
Удивление пришло позднее, когда "летающий воробей" жахнулся спиной вниз на плоский, уходящий вдаль камень.
"Как же так, - подумал я, - неужели Мишель промазал?"
Я подошел поближе к "летающему воробью", чтобы рассмотреть его получше. Луч огня прожег его небольшое тельце ровно посредине, и я видел теперь скрюченное когтистое тельце черной каракатицы.
"Вот он какой - "летающий воробей", - подумал я и тронул его носком ботинка.
Ножки каракатицы по всему пространству убитого тела были скрючены и оцепенелы, от этого казалось, что перед тобой лежит отрубленная, отсеченная лапа хищного зверя, привыкшая рвать и вонзаться в предназначенную ей беззащитную плоть.
Первым к убитому "воробью" подкатил капитан. Он вылез из своего вездехода и подбежал к нам.
– Ваш выстрел?
– он кивнул на скрюченное тельце.
– Как видите, - равнодушно ответил я.