Судьба Убийцы
Шрифт:
– Думаешь, мне стоит остаться в своей камере?
Он тяжело вздохнул.
– Я только говорю тебе, что это вероятность, которую ты, возможно, не рассмотрела. Возможно, тебе следует попытаться понять, куда это решение может привести, – очень тихим голосом он добавил: – Для нас это не всегда касается нашего собственного выживания. Речь идет о том пути, который мы считаем лучшим для всего мира.
– Винделиар сказал мне, что чувствовал, когда он был на истинном Пути. Ну а теперь я чувствую свой. Это правильно, Прилкоп.
– Множество вещей кажутся правильными, если
– Тебе снилось, что я делаю?
В его голосе была улыбка:
– Мне приснилось много разных путей для тебя. Некоторые более вероятны, чем другие, – он снова прошептал мне слова, эту странно знакомую рифму:
Пестрая птица, серебряный бриг,
Как пробудить вас... я не постиг.
Один станет двумя, двоих сплавят в одно,
Прежде чем мир рухнет на дно.
Это по-прежнему не имело для меня смысла.
– Я уже говорила тебе, у меня нет пегих птиц и кораблей. Прилкоп, просто скажи. Разрушаю ли я будущее?
– О, дитя. Все мы это делаем. Это одновременно и опасность, и надежда на жизнь. Каждый из нас меняет мир каждый день, – его улыбка была грустной. – Некоторые сильнее, чем другие.
– Что это? – это был звук, или, скорее, шквал звуков. Глухой стук, приглушенный визг, более громкий стук. Я затаила дыхание, прислушиваясь. Прилкоп отдернул руку, и я подумала, что он сбежал к своему столу и бумаге.
В коридоре открылась дверь. Я скользнула прочь и села на край своего матраса. Приближались мягкие шаги. Я ждала. Последовавший шепот был мягче ветра:
– Прилкоп? Ты жив? Ты жив!
– Кто здесь? – спросил Прилкоп с глубоким недоверием.
– Друг! – смех, мягкий, как первый дождь. – Тот, кто спрятался под твоим подарком. У меня есть ключи охранника. Я вытащу тебя отсюда, – мягкий звук металла, скребущего по металлу.
– Любимый? Ты здесь? – голос Прилкопа задрожал в радостном недоверии.
– Да. И то, что я нашел тебя, наполняет меня восторгом, но я ищу еще кое-кого. Ребенка, маленькую девочку по имени Пчелка.
Любимый? Друг моего отца, нищий с рынка? Шут? Я бросилась к решеткам своей камеры, схватила их и выглянула наружу. Там никого не было. Я ничего не видела, но услышала мягкий звон ключей. Волк-Отец внутри меня насторожился. Мы смотрели.
Прилкоп говорил шепотом, его голос дрожал от волнения:
– Не те ключи, старый друг. Они откроют другие камеры, но не эту или пчелкину. Но она здесь, и она...
Обе двери с обеих сторон коридора внезапно распахнулись. Я услышала голос Капры, переходящий в крик:
– Вперед, плечом к плечу! Широко размахивайте своими дубинками. Идите! Не останавливайтесь до тех пор, пока не столкнетесь нос к носу. Здесь незваный гость!
– Но... – возразил кто-то.
– Иди! – вскрикнула она. – Иди немедленно, бегом! Бейте сверху и снизу! Я знаю, что он здесь! Верьте своим дубинкам, а не глазам. Идите!
Кто-то, кого я не видела, запаниковал. Я услышала шум. Затем, откуда ни возьмись, появилась часть бестелесной ноги.
– Там! – крикнул мужской голос, и охранники бросились бежать по коридору. Я отступила на шаг, потому что услышала резкий лязг ударов короткими дубинками по решеткам клеток, когда они подбежали. Я услышала возгласы других заключенных, а затем, когда охранники подошли к моей камере, ужасный удар палкой по телу и резкий вскрик боли. Волк-Отец яростно зарычал. Мое скачущее сердце чувствовало, будто волк внутри меня пытался вырваться наружу.
– Он здесь, он внизу! – крикнул охранник.
На мгновение я увидела мужчину на полу возле своей камеры. Затем он извернулся и вскочил на ноги. Ребром ладони он ударил одного охранника в челюсть, стукнув его об решетку клетки. Любимый развернулся, плащ закрутился, и я видела лишь мелькающие части тела. Ладонь без руки перехватила дубинку другого охранника и резко всадила ему ее под челюсть, тот отступил с булькающим воплем.
Если бы у него было всего два противника, думаю, он бы сбежал. Но охранник позади него резко взмахнул своей короткой дубинкой. От удара Любимый упал. Он перекатился на живот, встал на колени, и плащ снова замаскировал его. Но они знали, где он. Быстрые удары обрушились на того, кого я не могла увидеть, и Капра крикнула:
– Хватит! Достаточно! Не убивайте его. У меня есть к нему вопросы! Много вопросов.
Я отступила к задней стене своей клетки. Я не могла дышать. Капра пробежала мимо охранников, которые застыли, как возбужденные и растерянные собаки, которых заставили остановиться перед самым убийством. Она посмотрела в пол, что-то толкнула ногой. Затем перевела взгляд на меня и следом на камеру Прилкопа.
– О, – весело воскликнула она. – Что это я вижу? Крыло бабочки? Есть сон, про который я читала и даже видела сама. Ну, Прилкоп. Видишь, твой сон сбылся.
Она обратилась к нему, но я бросилась через камеру к решетке и с ужасом увидела, как она наклонилась и подняла край того, что было похоже на крыло бабочки. Когда она убрала это, сбылся мой сон. Там лежал бледный мужчина. Он был босой и весь в черном. Из его рук выпало кольцо с ключами. Кровь бежала с рассеченного лба и из носа. Глаза были полузакрыты. Он лежал неподвижно. Прилкоп в отчаянии застонал. У меня перехватило дыхание, я не могла издать ни звука.
Она склонилась над ним, а затем посмотрела на камеру Прилкопа. Голос старухи звучал мелодично, когда она сказала:
– Я все еще вижу сны лучше и правдивее всех. Вот он. Человек-бабочка, охотник в ловушке! Ну, не скрывай, как ты впечатлен! – она кокетливо покачала головой и добавила с фальшивой грустью: – Хотя я очень огорчена тем, что ты до сих пор не понял, с кем дружить. Это было неверное решение, Прилкоп. И боюсь, что тебя снова придется учить, как это больно – бросать мне вызов.