Сумасшедшая площадь
Шрифт:
– Урод. Сука! Ты еще сам не понял, что сделал – потерял выдержку первый.
– Все нормально ребята! Вы можете работать на кого угодно. Но, кроме вашего хозяина, в городе есть и другие люди.
Я шел на откровенный блеф. У меня, кроме Мишки, не было больше никаких знакомых. Но это был единственный выход. И возникшая на отчаянии бессилия уверенность сделала свое дело.
– Валим! – распорядился первый. Пусть сам с ней разбирается, – он не сказал при мне, кто именно.
Машина провизжала по снегу задними колесами и вылетела на проезжую часть, подрезав маршрутную Газель.
Алена внезапно крепко-крепко
– Я же говорила вчера, что это ты! Теперь ты знаешь все. От и до.
– Я и раньше это знал. Но как теперь ты…
– Все. Не говори ничего.
– Подожди. Надо срочно вызов полиции отменить. Сейчас нам только протоколов не хватало.
Я опять набрал службу спасения. Пришлось долго объяснять, что нападавшие скрылись после первого звонка.
– Вы номер машины запомнили? Марку? – расспрашивала дежурная.
– Нет. Все очень быстро было.
– Заявление не будете писать?
– Нет.
– Хорошо. Назовите вашу фамилию, имя, отчество и адрес проживания.
Я назвал.
Дальше мы какое-то время шли молча.
– Ты понял, что произошло? – спросила Алена. Она опять крепко держала меня под руку.
– Давно все понял.
– Нет. Ты не понял. Ты назвал меня своей женой. Это стресс? Или тактика?
– Это правда.
– Ты понял, куда ты ввязался? Ведь только сейчас все и начнется.
Подтверждая ее слова, в кармане моей куртки глухо зазвучал телефон.
– Не бери! – вцепилась в меня Алена уже обеими руками.
– Почему? Глупо прятаться. Мы ничего не украли.
– Украли! Ты украл.
– Признаю свою вину. Меру. Степень. Глубину.
Я был бешено-веселым. Внутри рос азарт обреченного.
Это был Федорович. Он звучал, как туркменский волкодав.
– В общем, Руслан, ты ничего не понял, и не усвоил. Больше того, ты обманул. Ладно – меня. Но ты сам знаешь, кого еще. У тебя есть один шанс все исправить. Верни Алену домой. А сам сваливай из города. Завтра же. Ночь на сборы. Зато у нее не будет проблем.
– Федорович! Помнишь, я говорил тебе, что Алена не вещь. Когда ты просил не трогать ее руками. Помнишь, или нет?
– Да помню, помню! Что ты хочешь сказать?
– То, что сказал. Она не вещь. Ее нельзя забрать или вернуть.
– Ну, все. Мне больше нечего тебе сказать. Ты сам все решил. А жаль. Да, на работу с завтрашнего дня оба можете не выходить. Впрочем, у Алены завтра начнется другая жизнь. Игорь Васильевич в бешенстве. Он очень беспокоится о ее здоровье.
– Ну, так пусть побеспокоится о здоровье жены, например.
– Урод! Ты понимаешь, с кем говоришь?
Я сбросил звонок. Федорович звонил еще три раза. И, наконец, отстал. Его сменил, видимо поднятый по тревоге, Мишка. Ему я не мог не ответить.
– Руся, ты как сука поступаешь, – говорил явно пьяный Мишка, – ну на хера же так делать? Я же тебя привел, как человека, а ты… На хера?
– Мишка. Я сделаю все, что бы всем было понятно – ты не при делах. В любом случае ты за меня не отвечаешь.
– Да какого хрена! Федорович щас орал, что если я не разрулю этот рамс, то тоже с работой шиздец. А у меня трое детей. И кредиты.
– Миха. А ты бы продал любимого человека за кредиты, или за работу?
– Хрена ли ты сравниваешь? Тебе побаловаться, а мне разгребать. Эта Алена, она
– Рот закрой. Не истери. И слушай. Я все разрулю сам. Но про Алену лучше молчи.
Видимо, что-то услышал в моем голосе Миха такое, что замолчал. И только спросил: – Так у вас что, все так серьезно?
– Брат. Ты даже не представляешь, насколько. Прости.
– Ладно. Это ты прости.
Все-таки он по-прежнему был тем же самым Мишкой. И сейчас, будь он с нами, полез бы в драку с теми, из машины. Я его очень хорошо знал.
– Дурдом, – выдохнул я.
Алена замотала головой.
– Сумасшедшая площадь.
– Да. Сумасшедшая площадь.
Мы шли домой – теперь уже к нам домой. Снег заметал за нами следы, что бы на нем отпечатывались следы уже других людей. Мы уходили от нашего прошлого. От самих себя – прошлых. От границ круга обреченности. Я вел Алену по белому городу, как по нарядному дворцу. Мы и представить не могли, какой путь нас ждет. Но мы шли, шли, шли…
Глава IX
***
Время. Единственный бог, официально признанный наукой. Время не имеет материального воплощения. Но оно имеет власть над любой материей. Никакое вымышленное и персонифицированное людьми верховное существо не имеет такой власти, как время. И бог этот самый безжалостный. И бесстрастный.
Сейчас я сидел на темной кухне, курил, и размышлял о том, как время трех прошедших месяцев спрессовалось для меня в плотное пространство событий и лиц. Так уплотняется материя после взрыва и смерти гигантской звезды. И на этом месте образуется черная дыра. Говорят, что через нее можно попасть в иные миры, с другими законами природы и бытия. Близость черной дыры чувствовалась за окном. Она ощущалась в громком тиканье старого будильника. Любое приспособление для измерения времени, вернее, для отсчета твоего личного пребывания в нем, будь то деревянные ходики с кукушкой, или цифры на экране смартфона – это и иконы безжалостного бога, и его слуги, управляющие всеми процессами в этом мире. Старый будильник сейчас отсчитывал отведенное нам время тишины. И с каждым звуком его оставалось все меньше и меньше. За это время мне надо было решить простую и практическую задачу – выжить.
Алена в это время спала нездоровым сном. Вчера, после наступившей развязки, мы в полном молчании дошли до дома. И дальше обошлись без слов. Она только сказала:
– Я займу твою спальню? Одна. Ты понимаешь меня?
Я ее понимал.
Потом она немного пробыла в ванной, отказалась от чая и кофе, выпила стакан воды, проглотив маленькую таблетку, и в спальне погас свет. Перед этим Алена попросила зажечь свечу в подсвечнике – статуэтке.
У меня было слишком мало данных для решения этой задачи. Мерзковатой змейкой в сознание вползла мысль о том, что Мишка и Федорович были правы насчет Алены. А вдруг она действительно не совсем адекватна, и находится под патронажем людей, которые за нее отвечают? И, как бы не было мне противно от самого себя, но я думал, что некоторые эпизоды наших отношений служат тому доказательством. Но все эти, похожие на выбросы токсичных газов, сомнения, испарялись от сквозняка. Он возникал в моем сознании, когда я думал про зеленый взгляд Алены, и ее непохожесть на большинство особей окружающего мира.