Сумерки памяти
Шрифт:
– Нет, - сказала я, - как видно это не мой образ мышления. Расскажи мне лучше, что именно ты думаешь по этому поводу. Потому что, скорее всего, я нахожусь с тобой если не на одной ступени познания, то уж во всяком случае, очень к ней стремлюсь.
– А если ты выше меня по уровню духовного развития? Что тогда? Ведь в этом случае мои советы только навредят тебе, тормозя и отбрасывая назад твои возвышенные мысли. Может быть, мне лучше промолчать?
Я рассмеялась:
– Делаешь все возможное, чтобы уйти от ответа.
– Знаешь, - сказал он, притягивая меня к себе и целуя, - ты иногда
– Как ты можешь так говорить!
– вспыхнула я.
– Эти молитвы люди произносят в церквях и храмах, каждый в своем, но все равно в святых намоленных местах. Как же можно говорить о том, что здесь присутствует ошибка?
– Понимаешь, существует такое почти запретное понятие, как выбор своей персональной религии. Об этом не принято говорить и не принято эту тему обсуждать, но тем не менее, раз уж ты подняла этот вопрос, то придется немного пояснить. Одним православным дается по вере их, а другим нет, одни язычники приносят жертвы и получают то, что хотят, а другие нет. Отчего?
– Оттого что вера в них не так сильна.
– Нет, оттого что их внутренний мир не соответствует той религии, которую они выбрали. Это просто инерция мышления и множество догм. Если ты понимаешь, что ислам или католичество не дает тебе сил для выживания в этом мире, хоть и является религией твоих предков и, в общем-то духовно тебе близок, то не бойся вступить на путь поиска и понять через какой именно "небесный канал" у тебя налаживается связь с высшими силами, которые кстати сказать на самом-то деле едины для всех. Пойми, что религии - это просто разные языки, на которых люди общаются с Богом. И совершенно не важно, что в одном языке можно менять местами подлежащее и сказуемое, а в другом это "смертный грех"...
– Ты хочешь сказать, что если мне, например, нравится немецкий, но я на нем очень плохо говорю, то меня могут просто не понять, и все мои речи прозвучат впустую?
– Вот именно. Вспомни или заново узнай тот язык, который тебе ближе всего. И пусть твоя душа отныне говорит только на нем. И тогда тебя услышат, и "просящему воздастся по вере его".
– Но если нет такой религии, которую я хочу исповедовать? Что тогда?
– Ты хочешь сказать, что нет языка, на котором тебе удобно было бы высказывать свои мысли? А ты не забыла при этом о таких языках, как санскрит, латынь, или язык какой-нибудь народности, которым активно пользуется только несколько сотен человек? Ты пробовала говорить на этих языках? Или ты изобретала свой?
– Пожалуй, что изобретала свой, - ответила я.
– Ну что ж, а ведь это тоже путь. Вспомни эсперанто. Разве на нем не писали книги, и он не был на определенном этапе средством общения многих людей?
– Но сейчас он мертв, - сказала я.
– Ну и что? Одна религия сменяет
– Значит надо просто искать?
– задумалась я.
– Да искать и не боятся того, что вместо вознесения молитв в сияющих храмах, однажды ты можешь захотеть плясать с бубном среди кедровых стволов.
– Ты знаешь, - сказала я, - во время всего нашего диалога меня не отпускало ощущение, что я что-то немного вспоминаю. Мне показалось, что я "вижу" тебя каким-то священнослужителем, но при этом мне одновременно показалось, что это был как бы и не ты.
– Так кто же это все-таки был?
– спросил он улыбнувшись.
Я взялась руками за голову и пробормотала:
– Как сложно, как это сложно...
– О чем ты говоришь?
Я встала и, расхаживая вдоль перил балкона, ответила:
– Понимаешь, очень сложно рассмотреть сквозь сумерки* моей памяти, кто был кем в моих прошлых жизнях.
Некоторое время я сидела с закрытыми глазами и молчала, а потом стала подробно рассказывать обо всем, что мне удалось "посмотреть".
***
Из всех жизней, которые на сегодняшний день мне посчастливилось увидеть, это была первая, в которой я была не только не красавицей, как это иногда уже случалось, но даже и не миловидной или симпатичной. Нет. Первое что поразило меня в этих видениях, это то, насколько я была безобразна.
Представь себе средние века. Не знаю точно какие это годы, да и не хочу сейчас заострять на этом внимание, вижу только, что это маленький европейский городок, на одной из пыльных немощеных улиц которого стоит горшечная лавка. Когда-то, несколько лет назад ей владела семья - муж, жена, сын и дочь. Отец заправлял в лавке, мать хлопотала по хозяйству и вместе с сыном лепила горшки, а на дочь никто особого внимания не обращал, так как она была больная. Торговля у них шла неплохо, поскольку горшки в те времена были довольно-таки ходовым товаром, и родители были уверены, что пройдет еще немного времени, и их сын станет продолжателем этого небольшого семейного дела. Но неожиданно на те места обрушилась какая-то эпидемия, которая унесла с собой сперва сына, а затем и родителей. Вот с этого-то момента и начинаются мои воспоминания.
Итак, я остаюсь одна. Я странная внешне и странно воспринимаю мир. Начну с того, что я хромая, небольшого роста и крепкого телосложения девушка, лицо которой поражает отталкивающе некрасивыми и неправильными чертами. Я явно ненормальная, хотя эта ненормальность скорее внутренняя и проявляется только в том, что мир для меня - это набор каких-то целей, которых я постоянно добиваюсь. Так, например, еще в те времена, когда были живы мои близкие, меня очень задевало то, что меня никто не принимал в расчет, и все надежды на продолжение дела связывали только с моим братом. Теперь, оставшись одна, я решила, что легко смогу всем доказать, что в одиночестве буду не хуже моих родителей управляться и с лепкой горшков, и с торговлей. Кому мне хочется это доказать, я не задумываюсь, но поставив перед собой такую цель, начинаю с поразительным упорством ее добиваться.