Сущник
Шрифт:
– Сколько раз тебе говорить: никогда передо мной не извиняйся!
– Хорошо, – Марик перевернулся на спину и попробовал сменить тему. – Смотри, там что-то плывёт.
Рита села и всмотрелась в горизонт:
– Там просто чёрная неподвижная точка. Откуда ты знаешь, что плывёт?
– Сколько раз тебе говорить: я могу отличить живое от неживого, поэтому и зрение у меня особенное. Смотри: оно неподвижно, но всё равно движется… А сейчас остановилось. Интересно, почему?
– Так уж я и поверила, мухлёжник, – Рита бросила в друга горсть песка. Марк рассмеялся:
– Хочешь, проверим?
Стащив
– Это не тебя куклы ищут? – подплыв к Марику, весело спросила Ритка. – Твои друзья?
Марк только махнул рукой: поворачивай обратно. Но Рита, заглушив двигатель сёрфборда, по инерции подплыла ближе и услышала отчётливей: «Mark eight-foot… mark seven-foot… Here all fucking shoal! Come back, captain».
Рита догнала Марка уже у берега, когда тот затаскивал доску на песок.
– Горе-мореходы на мель заехали, глубину меряют, – сообщила она. – Слушай, Марк, а глубину реальности ты мерить можешь?
Марчик удивился её серьёзному тону.
– Это как?
– Ну, чтобы измерять: это больше реальное, а это меньше реальное.
– А что измерять? В креазоне есть только предметное и нарисованное, без вариантов. Ну, можно различать ещё саму креазону и обычный реальный мир, но там тоже однозначно – или это первичный мир, или вторичный, созданный с помощью креатора. Здесь полутонов не бывает.
Рита о чём-то думала. Затем справилась:
– А ты картины писать или просто рисовать не пробовал?
– Не-а, куда мне до тебя.
– А вообще, чего ты хочешь?
– То есть?
– Ну, от жизни чего хочешь?
– Хочу в эос попасть.
– Понимаю. С существимостью проблемы продолжаются? – Рита сочувственно глянула на Марка.
– Ты не поняла. В эос я хочу пробраться прямо в теле, с обратной стороны. Я же тебе рассказывал про «Макроквант». Они там на месте топчутся, а я, может, что-нибудь придумаю. Пойду другим путём – не буду упираться в формулы, тасуя их так и сяк, а рассмотрю проблему в целом. Первым делом здесь надо понять, почему наука в тупик зашла. Думаю, история технологий мне что-то и подскажет.
Рита, глядя на оживившегося друга, вздохнула:
– Всё же ты мог бы попробовать. Я слышала, что занятия живописью помогают учёным делать открытия. Вместе могли бы работать, у реконсов.
– Ты после академии к ним пойдёшь?
– Наверное. А вчера они показывали свою библиотеку, и там есть потрясная картинная галерея. Представляешь, картины великих художников взяли и скреатили – портреты оживили, пейзажи сделали объёмными, можно даже внутрь войти и погулять! Повезло художникам, их творения теперь живут. Хочешь посмотреть? Тебе точно понравится!
– Ну давай, приобщай… А пока пойдём в фазенду, хотя бы соль смоем.
Приняв душ и запахнувшись в шёлковый халат, Марик вошёл в гостиную. Ритка собирала на стол, влажные волосы её были стянуты в смешной хвостик, по-домашнему. Вспомнилось, что она рассказывала про «свой домик», в который ещё малышкой играла в родном ковчеге до их встречи. А что сейчас? Продолжение игры или этот дом – их дом! –
Марик плюхнулся в кресло и спросил:
– Слушай, а что за боты были на шхуне? Издали я не разглядел. На пиратов, вроде, не похожи. И шхуна с трубой. На ней, кроме парусного вооружения, паровой двигатель установлен.
– Заметил, да? – Ритка рассмеялась. – Ну, сдаюсь! Уж не стала тебе сразу говорить… Это бунгало я из другого ролевика слямзила. Я же не архитектор, мой дизайн только внутри. И вместе с домом, получается, ещё что-то из того ролевика перетащилось. Я потом почищу, не переживай.
– А с чего мне переживать. Ошиблась, бывает. Потому что дом для семьи должен строить мужик, не женское это дело.
* * *
Марик сдержал обещание и позволил привести себя в библиотеку вневременников. Собственно, это и не библиотека была, а лишь каталог матриц-реконструкций истории Земли. База данных этих матриц, занимавшая геллабайты информации, находилась в эосе, а креатились они в огромных помещениях, физическое местоположение которых держалось в секрете.
– Отсюда можно напрямую попасть в любую матрицу – в Римскую империю времён Цезаря, в Китай Мао Цзэдуна и так далее. Если, конечно, имеешь специальный допуск. – Рита вела Марика по коридору и объясняла. – Допуск даётся тем, кто в теме и готов в матрице жить по правилам того времени, поддерживая историческую идентичность. Хулиганов же гонят прочь… А вот здесь комната отдыха для сотрудников и посетителей.
Они вступили на эскалатор и оказались в центре полутёмной залы с подсвеченными фонтанами. Зала была круглой, с аркадой по периметру, где и находилась виртуальная картинная галерея.
– Брейгель Старший, – скомандовала Рита киберу и, взяв Марика за руку, ввела его в галерею. – Это мой любимый художник из Северного Возрождения. Тебе должен понравиться!
Марик крутил головой: картины и вправду были необычные, живые.
– Смотри, смешная женщина, с кастрюлей на голове, – он остановился перед полотном, изображающим ад. – Кастрюля вместо шлема что ли? В руке меч, на поясе кухонный нож… Хочет ад завоевать?
– Это самая страшная картина Брейгеля, называется «Безумная Грета», – округлила глаза Рита. – Нам на лекции рассказывали, что она показывает пороки того времени, жадность и быкоголовую воинственность. А мне жалко Грету. На самом деле картина написана по притче, которую любили рассказывать во Фландрии. Эту женщину преследовали несчастья, умер муж-пьяница, и она влачила нищенское существование. Последней каплей стало то, что у неё украли сковородку. Обезумев, она подумала на чертей, вооружилась и пошла в ад, все сковороды, на которых жарились грешники, разбросала, нашла свою и вернулась домой.
– Точно сумасшедшая.
– И вовсе не сумасшедшая, – обиделась Рита. – Есть ещё вариант: в ад она пошла за своим непутёвым муженьком, чтобы обратно домой привести. Ей же тяжело было одной, даже сковородки последней лишилась.
Марик всмотрелся в лицо изображённой женщины – та беззвучно открывала рот, словно звала кого-то. Мужа что ли? Длинная юбка колыхалась, Грета шла быстро, минуя безголовых уродцев, а вслед на коротких ножках бежали странные рыбины.
– Здорово нарисовано, всё одновременно в движении и в статике.