Сущник
Шрифт:
Немного подумав, Марк ответил:
– Папа, я всё-таки попробую. Считаю себя правым и отступать не стану.
Отец тяжело вздохнул:
– Тебе решать. Да, лучше бы я тебе не говорил, но каждый имеет право на выбор. Даже родной сын.
Мама, в отличие от отца, высказалась категорически против «судилища». Но переубедить сына ей не удалось.
– Запретить тебе я не могу, – сдалась, наконец, она, – но исполни просьбу – посоветуйся сначала со своим законоучителем. Если он благословит…
– Хорошо, мам, я встречусь с владыкой.
Не откладывая, Марк отправил запрос на гэстинг в «Мегиддон». Епископ
Архиерейский ковчег внутри ничем не отличался от других, если не считать огромного монастырского комплекса, построенного под куполом дендрария. Рассказывали, что крепостные стены Свято-Троицкой лавры сложены из настоящего камня, вывезенного с Земли. Из того же камня была построена и надвратная церковь, напротив которой стоял гэсткреатор. Воплотившись в дабле, Марк, как водится, прочитал краткую молитву, перекрестился на надвратную икону и под высокой аркой прошёл на монастырскую территорию. Глазам предстало небо из куполов-крестов. Выше всех пузырилось навершие московского Храма Христа Спасителя, за которым торчали два острых зуба Кёльнского собора. Казалось, что сюда, за крепкие русские стены перенесены все церкви мира.
В будке при вратах сидел послушник (не кибер и не дабл, а живой человек!), он и подсказал, что Его Преосвященство по субботам, то есть сегодня, принимает посетителей в Троицком соборе. Ладанно-душистую внутренность этого храма освещали только свечи, в дымчатой глубине одесную от иконостаса трое монахов протяжно читали акафист перед ракой с мощами преподобного Сергия. Марк ещё раз перекрестился, но к мощам прикладываться передумал – всё-таки он в дабле.
Епископ был в обыденной рясе и какой-то весь необычно домашний. Пригласил в трапезную чаю попить.
– Ну, с чем пожаловал? – наконец спросил он. И, выслушав краткое повествование студиозуса о своих подвигах, осенил крестным знамением: – Божие благословение да будет с тобой. Если решил идти на трибунал, иди.
– Владыко, стыдно сказать… боюсь.
– А чего бояться? Там пытать не будут. Пришёл да ушёл.
– Боюсь, что суд проиграю.
– С давних времён известен такой олимпийский закон: главное не победа, а участие. Но бывает, что само участие уже является победой. Есть одна интересная история, которую сохранил для нас брат Иоанн Мосх. Это духовный писатель, который родился в шестом веке в Дамаске и монашествовал близ Иерусалима. В ту пору Израиль был православным, равно как и весь Ближний Восток, и Африка, и Европа. И вот Иоанн отправился путешествовать по святой православной земле, записывая всё, что видит и слышит. Прибыв на Синай, он остановился в Илиотской лавре и там услышал рассказ одного аввы… как же его… там ещё про чёрного арапа.
Архиерей пошевелил пальцами в воздухе, и на помощь пришёл кибер, мягким баритоном дал справку:
– Звали его авва Феодосий Молчальник. Однажды молчальник вдруг разговорился и поведал:
«Прежде чем удалиться в пустыню, в состоянии духовного восторга я видел юношу, лицо которого сияло светлее солнца. Взяв меня за руку, он сказал:
«Пойдём, тебе предстоит состязание».
И привёл меня в театр, обширности которого я не могу описать. Весь театр был заполнен зрителями. Одна часть их была в белых одеждах, другие были черны, как эфиопы. Юноша привёл
«Вот с ним тебе предстоит борьба», – говорит мне юноша. При виде исполина я пришёл в ужас и задрожал… «Кто же из людей, имея одну человеческую силу, может бороться с ним?!» – воскликнул я.
«А ты всё-таки бодро выходи против него: Я буду при состязании… Сам буду судьёй и вручу тебе победный венец».
Мой противник также выступил на середину, и мы начали борьбу. Быстро явился дивный Судья и вручил мне венец. И вот – всё множество эфиопов с воплем вдруг исчезло. Другая часть людей, облечённых в белые одежды, воссылала хвалу Тому, Кто помог и доставил мне славную победу». Конец цитаты.
– Вот так и было, – кивнул епископ, – спасибо, Нестор.
«Ну и владыка! У него кибер как мой Кузя, с именем», – удивился Марчик.
– Ясно теперь? – благодушно вопросил архиерей.
– Кажется, я что-то прослушал. Этот авва только вышел на арену, и тут же его наградили. А за что?
– За то, что не испугался, вверив себя в руки Божии. Рассказ этот пророческий – о последних временах, в которые мы сейчас живём. Ведь просто вера в Бога – уже подвиг для нас. Такие времена… Тебя, кстати, и назвали в честь апостола последних времён, апостола слабых. Евангелие от Марка ведь самое короткое из всего Четвероевангелия, события в нём изложены конспективно, без подробностей – для чтения ленивцами.
Владыка встал из-за стола, перекрестил Марка:
– Бог тебе в помощь.
* * *
На коллегию прибыли не все академики, но кворум собрался – десять особ, облачённых в мантии. Пышных сидел с краю, главным он здесь не был. Председательствующий представил Марку адвоката, флегматичного вида академика средних лет, и открыл заседание Высокого Трибунала. Говорил только он и задал всего два вопроса.
– Насколько мы знаем с ваших же слов, – начал судья, – вы ударили сокурсника, потому что он нанёс оскорбление вам и вашей подруге. В чём заключалось оскорбление вам?
– Обозвал живородом.
– Расхожее ругательство. Этого явно недостаточно, чтобы оправдать ответ насилием. Какое оскорбление он нанёс не вам, а второму лицу? Повторите дословно.
– Я не буду это повторять.
– Тогда ваши слова в защиту будут бездоказательны.
Марчик молчал. Его адвокат точил алмазной пилочкой ногти, время от времени поднося кончики пальцев к глазам. Позёрство, ведь даблам маникюр не нужен. Председательствующий торжественно возгласил:
– Именем Высокого Трибунала объявляю, что с вас, Марк Сергеевич Старков, сняты все обвинения. Заседание Трибунала закрыто.
Никто не встал из-за стола, чего-то ожидая. Академик Пышных поднял голову и полюбопытствовал:
– Скажите, молодой человек, когда вы взяли факел в руку… У вас вообще факел-то с каким литературным героем ассоциируется?
– С Промете-ем, – недоумённо протянул Марк, всё ещё не веря, что его восстановили в академии.
– Очень хорошо! Очень. А историю Прометея знаете? Чем он закончил?
– Знаю. Его Зевс простил и от цепей освободил.
– Прекрасно! – Орест Евгеньевич не понятно чему радовался. – Это вы про греческого Прометея. А что было с его реальным прототипом, с Абрскилом?