Сваха-ха-ха
Шрифт:
– Что вы себе позволяете, граф? Больно же!
А граф уже оглядываться стал, заметил трактирщика, сделал ему знак подойти. Трактирщик все дела свои побросал и к нам подбежал на полусогнутых.
– Где та служанка, что за водой ходила? – прошипел граф.
– Лия-то? Сейчас, позову, – трактирщик хотел уйти, справедливо решив исполнить просьбу вельможи, а то, что граф вельможа, видно было за версту. Но граф не дал исполнительному трактирщику отойти, он схватил его за руку и зашипел:
– Вода отравлена, – я вздрогнула на этой фразе, трактирщик
– Ва… ва… ва… э-э-э, – содержательно проблеял трактирщик. Не знаю, как кто, а я поняла, что он понятия не имеет, почему в кувшине оказался яд – у него над головой голубеньким подсвечивало.
Я схватила графа за руку, которой он трактирщика сжимал, и быстро-быстро заговорила:
– Пустите его, он, правда, ничего не знает. И почему вы решили, что здесь яд?
Граф отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и продолжил допрашивать трактирщика:
– У вас есть в трактире кто-нибудь, кто здесь ночь переночевал?
Рука от железной хватки ле Клермона у трактирщика потихоньку синела, сам он багровел физиономией, явно ничего не понимая:
– Э-э-э, вон те господа, – кивок в сторону компании, стучащей кружками, – вчера прибыли-ии. Ой, больно же, пустите, господин.
Граф с отвращением откинул руку, и несчастный принялся ее баюкать, как младенца, но от стола не отошел, так, только на шажок в сторону сместился. Спутник-то мой припадочный оказался, мало ли что? Я решила помочь мужику:
– Граф, он ничего не знает про яд. С чего вы решили, что здесь яд?
– Амулет, – выдал одно слово граф, и от такого развернутого ответа мне сразу все стало ясно.
Были, были такие амулеты для распознавания ядов. Дорогое удовольствие, в обычной жизни редко применяемое, но кто их там знает, что у Советников принято. Судя по мерзкому характеру моего спутника, я думаю, что найдется немало желающих его отравить, а также задушить, а также утопить и далее по списку.
Но было в этом что-то странное, что-то, что резануло меня по сердцу, заставив его биться сильнее. Граф пил вино, и справедливее было бы отравить его кувшин. Воды же попросила принести я. А при чем тут я, господа?
– Зови девчонку, – холодно и сосредоточенно проговорил граф. Потом оглянулся на компанию, пару человек смотрели в нашу сторону, – нет, лучше веди меня к ней, я сам ее допрошу.
Он встал, ободряюще кивнул мне, небрежно бросив:
– Мари, посидите спокойно несколько минут, я допрошу девчонку и вернусь. Без меня ничего не пейте и не ешьте.
И он ушел за трактирщиком. Приплыли! А есть-то хочется. Я тоскливо оглядела зал, с ненавистью уставилась в тарелку, где бараньи ребрышки издавали умопомрачительный запах, капустка манила прозрачным рассолом, а яблочко… впрочем, яблочко как яблочко.
Мысль о том, что именно меня хотели отравить, не укладывалась в голове. Вот просто не помещалась она в мою многострадальную голову.
Я никому ничего плохого не делала. Ну, если только Эмиль Краю, когда клиентов у нее отбивала.
Была, правда, мысль, что та девушка, что за водой бегала, родственница этой своднице и знает о нашей нескончаемой войне. Поэтому, увидев меня здесь, в трактире, решила помочь мерзавке Эмиль отправить меня к светлому богу.
Это я так из вредности продолжала думать, на самом деле правильная мысль лежала на поверхности – меня хотят убить из-за обязанностей, возложенных на меня Вторым советником. Кто-то очень не хочет, чтобы я добралась до королевского дворца и присутствовала на отборе.
И идея подсобирать денежек стала для меня менее привлекательной. Зачем мне мертвой денежки нужны будут? Так домой захотелось, в свое бюро, к привычной жизни. У меня еще господин Ульрих и госпожа Воркович не поженились.
Я грустно оглядела зал, поймала взгляд мужчины, только что присоединившегося к шумной компании. Он подмигнул мне. Я, недолго думая, ему. Он опешил. Подмигнул мне вторым глазом, я не отставала, повторила свое подмигивание. Правда, глаз задействовала тот же, я вторым не умею.
Мужчина поднялся и подошел к нашему столу. Симпатичный мужчина, в моем вкусе: высокий, черты лица правильные, губы чувственные, а глаза – наглые-наглые.
– Красивая девушка скучает? – произнес он и снова мне подмигнул.
Нет, это уже перебор. Ну, один раз, ну, два, но зачем повторяться-то? Если, конечно, у него это не нервный тик. Мне он уже разонравился.
– Мне скучать некогда, – ответила сурово, – не видите, я ем?
– Вижу, – ухмыльнулся он, – вы на эти ребрышки так смотрите, что глазами их давно уже съели. Разрешите, я угощу вас вином?
И он протянул мне свой бокал.
– Ядов не пью, – так же сурово произнесла я.
Мужик озадачился. Но, кстати, опровергать (от растерянности, или по какой другой причине) ничего не стал.
– Разрешите мне дать совет такой красивой девушке, – вполне вежливо сказал он.
Отчего же не разрешить? Я страсть как люблю сама советы давать, слушать, правда, люблю их меньше. Но… не отказывать же хорошему человеку?
– Валяйте, – разрешила я.
– Я предлагаю вам, красотка, присоединиться к нашей компании, бросив того хмурого дядю, что сидел за этим столом.
То, что красоткой назвал – это неплохо, а вот то, что совет дал так себе, дрянь у него совет – вот это уже существенней. Графа я хотя бы с вечера знаю, а эти морды откуда появились? Сами отравить хотели, а сами же еще и с собой зовут. Оригинальненькие убийцы. Только я на роль овцы на заклание не подхожу.
Я изобразила беспомощную улыбку и сказала:
– Не могу. Поздно.
Мужик озадачился:
– Что поздно?
– Бегать туда-сюда поздно, я привыкла уже к тому мужику, – я кивнула в сторону ушедшего графа, и без перехода спросила то, что было интересно мне. – Это вы меня хотели отравить, зачем?