«Сварщик» с Юноны
Шрифт:
Сердце забухало, ладони стали неприятно липкими, видимо Резанов всё-таки волнуется и мне его состояние передается. Минуту вслушиваюсь в эфир, только редкие потрескивания от молний отдаленной грозы.
Деревянными пальцами обхватил ключ: в эфир полетели позывные: «КА КО, КА КО, КА КО». «По нашей договоренности КА» значит «Катя», так Резанов любовно звал Кончиту, а «КО» — Коля называла его она. Постучав с минуту я прислушался: нет ответа… Ну да, до оговоренного времени связи не менее часа, вряд ли девушка в неурочное время находится у аппарата. Но не сидеть же сложа
Через 5 минут внезапно послышался ответ: «КО КА» — она! — девушка всё-таки здесь, и я передал: «Нашли детей». Я отстучал одно и то же послание 3 раза насколько мог медленно, чтобы Кончита абсолютно точно приняла и поняла смысл переданного. После паузы, показавшейся вечной, корреспондентка сбивчиво передала: «Слуги убежали». Что бы это значило? А, ну по-видимому: побежали искать родителей! Ожидание длилось томительно. В этот момент в дверь постучал вестовой и доложил, что детей собрали и зачем-то запустил их.
Я знаками попросил ребятишек молча подождать на диване. Спустя пятнадцать минут в эфире послышался вопрос: «Где?» Я пододвинул листок с координатами, написанными рукой Хвостова и передал в эфир. Через 5 минут пришло подтверждение по международному телеграфному коду из моего времени, которое оказывается умная девчонка несмотря на волнение додумалась отыскать в моей памятке: «ЩСЛ» — «Принято!» Я с облегчением вытер пот тыльной стороной ладони. Где-то в кармане был платок, но ввиду того, что сидел неудобно, доставать его не с руки. Ну что же, коли сообщение принято — всё, время действовать. Я передал в эфир: «К» — «конец передачи», и в заключение «73!» — «Наилучшие пожелания!» и получил в ответ от Кончиты Резанову «88» — «любовь и поцелуй». Ну что же, теперь я знаю, что хотя бы на какой-то короткий срок, до того как мы приедем, родители перестанут убиваться.
— Ну вот, ребята, теперь о том, что вы нашлись знают дома, — я кивнул на кристадин.
Ребятишки с живым интересом глазели по сторонам. Пабло весь извозился нефтью, как мне доложили изводил расспросами Ерёму подле паровой машины.
Эстелла кротко сидела на краю дивана, крепко сжимая в ладошке слуховую медицинскую трубку, прообраз стетоскопа моего времени и постреливала любопытными глазками по убранству каюты.
Родриго открыв рот неверяще моргал, наконец решился спросить:
— А это что, сеньор командор?
— Радио, — коротко ответил я и потянулся с хрустом разминая затекшие спину и шею, — Вот с сестрой Пабло, Кончитой переговаривался, — улыбнулся, — А скоро и вы будете дома.
— А как это Вы? У Вас голуби наверное? — загорелись любопытством глаза Родриго, сына губернатора, — но ведь они так быстро не могли долететь…
— Да нет, — улыбнулся я, — у меня специальное устройство, радио называется, — я указал подбородком на кристадин. — Второй такой же в Сан-Франциско у сестры Пабло, у Кончиты, вот я сейчас ней общался, а она передала вашим родителям.
— Ра… ра… ра… — пробует непослушным языком повторить мальчишка.
— Ра-ди-о, — подсказал я.
— Ра-ди-о медленно проговорил Родриго. — А посмотреть можно?! —
— Подойдите ближе, — радушно улыбаясь приглашающе машу ладонью.
Дети несмело потянулись к столу. Пришлось снова включить кристадин и ещё раз вызвать Кончиту. Ребята недоверчиво по очереди слушали писк в наушнике. Даже Эстелла послушала, но особого впечатления это на неё не произвело и она просто с любопытством оглядывалась в моей каюте, Резанова каюте точнее, ну как любая женщина, убранством заинтересовалась.
А я отстучал Кончите, что рядом со мной сейчас находится Пабло, она передала ему привет и от него Я передал привет сестре.
Пабло весь светился в лучах славы сестрицы. Родриго расширенными глазами рассматривал кристадин со всех сторон, склонился так, что чуб цвета крыла ворона то и дело спадал на глаза и казалось будто обнюхивает, но никак не осмеливался дотронуться. Наушники-то я ему дал, а вот сам кристадин… Я подозвал его взмахом ладони и кивком головы:
— Подойди, одень, можешь повернуть вот эту ручку. — Он покрутил настройку, потом Снял наушник:
— А что ещё это Радио может?
— Ещё вот у меня с нашими кораблями связь есть, вот будем на форте радио ставить: Тогда стану со всеми связываться, узнавать всё.
— Здорово! — восхитился Родриго, — вот бы мне такую, а? — серые глаза его горели вожделением.
Я поднял уголки губ в улыбке:
— Ну это уже как батюшка твой позволит.
— А если я его упрошу?
— Ну, упросишь, Что же делать — в следующий раз привезу тогда и тебе.
— Ой здорово Синьор Резанов! — запрыгал мальчишка. Но тут же вспомнил, что он — знатный идальго, принял серьёзный вид и важно кивнул головой. Меня разбирал смех, я еле сдерживался. А Эстелла прыснула:
— Ну ты и задавака, Родриго! — залилась колокольчиком девчонка. И мальчишки заулыбались, толкая друг дружку локтями.
В каюту заглянул настороженный Лангсдорф, я шагнул к двери и он шепотом спросил, косясь на ребятишек:
— Как они, Николай Петрович?
— Ну как видите, Григорий Иванович. Вроде бы нормально, — я вернулся за стол, сел, покопался в ящиках, отыскал карандаш взамен исписанному в блокноте, — Вы готовы? Тогда поехали! — прихлопнул я ладонями о столешницу поднимаясь.
Пока мы с по-воробьиному суетливой ребятней поднялись по трапу, Лангсдорф уже дожидался нас На палубе с неразлучным светописцем и медицинской сумкой, улыбнулся Эстелле:
— Юная сеньорита уже вылечила своих идальго? — Девочка зарделась и замотала кудрявой головкой, сжимая слуховую трубку.
— Ребята, а давайте Григорий Иванович ваш светопортрет снимет, — переключил я внимание ребятишек на себя.
Дети с очень серьезными лицами, мальчики как настоящие Идальго, девочка как маленькая сеньорита, чинно расселись на стульях вдоль борта, пока их снимал светописцем Лангсдорф. В будущем эти дети сыграют огромную рольв для Русской Калифорнии, но в тот момент я этого не знал.