Сводный монстр

Ветрова Роза

— Скоро соревнования, сноуборд и лыжи. Будешь смотреть? Это круто, офигенные трюки от лучших спортсменов! — попытка Томаса незаметно сменить тему провалилась с треском, потому что я все еще не могла переварить полученную информацию о брате.

— Ты будешь подавать заявку? — на автомате спросила я, глядя в окно. Снаружи кружил белый снег.

— Не знаю, — вдруг вяло отвечает друг.

— Чего так? — удивленно фокусирую на нем свое внимание, что-то в его голосе заставляет смотреть в его поникшее лицо. — Не ты ли секунду назад был полон энтузиазма.

— Он опять заберет все золото. Во всех

категориях. Хоть на лыжи переходи, — нервно оскалился Томас. Короткий смешок так и повис в воздухе напряженным.

Я замолкаю, вспомнив утыканный кубками и медалями комод. Значит, Макс действительно круто катается, раз забирает все золото.

— Ты знаешь, — тут же подтвердил мои мысли Томас. — Он мог бы добиться многого в этом спорте, о нем бы весь мир заговорил. А он торчит тут, в мелкой австрийской деревушке, как будто это предел его мечтаний.

— Я думаю, его не отпускает отец, — промолчав, отвечаю я. — Однажды Макс сказал мне, что Юрген его изолировал здесь. Я даже не обратила внимания на его слова, а теперь после истории с письмом… Думаю, это правда.

Наш диалог прервал звонкий женский смех, прямо по коридору в нашу сторону двигалась девушка Макса и сам он, собственной персоной. Увидев мой взгляд, она недовольно поморщилась, прилипла к Максу и уставилась в сторону, еле поспевая за размашистым шагом брата. Оба были в распахнутых пуховиках и шапках, по всей видимости собравшись на прогулку, побродить за ручку в легком снегопаде. Романтическая идиллия.

Подтолкнув ее в сторону уютных диванчиков в холле, он направился к нам. Его челка непривычно убрана под темную шапку, открывая светлый лоб и слегка нахмуренные брови. Синие глаза внимательно оглядывают каждого из нас, словно догадываясь, что и кого мы тут обсуждаем.

Не сговариваясь, мы оба вытянулись по стойке смирно перед ним, переглянулись и оба усмехнулись. Тут же отвернулись друг от друга, избегая смотреть в сторону Макса.

— Вижу, вам весело, — сухо констатирует брат. — Хотел предложить помощь, но, судя по всему, вам явно лишнее время некуда девать. Тогда вот приятное задание на вечер: ты (это он обращается ко мне) — отмой кухню так, чтобы Симон завтра упал замертво от блеска наполированных стен и полок. А ты (Томас весь подобрался) — займись бассейном, что делать знаешь. Все понятно?

— Да, — хором ответили мы. Оба довольно кислым тоном. Опять переглядывания и тихий смех.

— Я что-то сказал смешное? — холодно спрашивает Макс, поднимая бровь. В темной синеве глаз плещется злость.

— Нет, что ты, — уверяю я, махнув рукой. — Просто анекдот мне Томас рассказал, никак не выйдет из головы.

От моей топорной лжи у него заходили желваки на скулах, но он промолчал. Скользнул глазами по моему телу сверху вниз, мучительно медленно, разглядывая каждый сантиметр, отчего меня вмиг бросило в дрожь. Словно раздевал глазами. Вот же говнюк, его девушка в десяти метрах.

Томас закашлялся, но сводный даже не вздрогнул, не обращая на него внимания.

— Эмм, я сегодня же постираю комбинезон твоей девушки и отдам, как высохнет, — выпалила я, надеясь, что он перестанет так пялиться.

Перед глазами снова коробка со стеклом, кровавые разводы. Меня подташнивает. Но страха нет. Новость о самоповреждениях брата

делает его в моих глазах непривычно уязвимым.

Макс нехотя поднял глаза вверх, к моему лицу.

— Не парься, я просто отдам в химчистку, она тут рядом.

— Хорошо.

Пауза затянулась, и я уставилась на него, уже в недоумении. Блондинка тоже встала с дивана, окликнув его.

Наконец, он отвернулся от меня и пошел в ее сторону. Я выдыхаю и с удивлением понимаю, что не смотря на то, что меня потряхивает, мое лицо расслабленно. Впервые, глаз не застывает, двигается симметрично со здоровым. В легком шоке поворачиваюсь к Томасу и замираю. Увиденная картина мне не нравится. Вижу, как он провожает Макса тяжелым взглядом в спину, в его глазах лютая ненависть.

Сглотнув, выхожу из-за стойки.

— Пойду, займусь кухней, пока не стемнело.

— Да, конечно, — пришел в себя парень, снова заулыбавшись. Эта резкая перемена настолько наигранная, что его радушности не поверил бы и умственно отсталый. — Попрошу Йорна посидеть на респешене, а сам пойду в бассейн.

— Ну тогда до встречи.

— Ага.

— Эй, — вдруг вспомнила я. — А как же аккумулятор?

— А, точно, забыл сказать. Я позвоню Максу, не волнуйся.

— Хорошо, договорились.

Я попрощалась и пошла отмывать владения Симона, мысленно посылая проклятия в спину братца, потому что, насколько я помню, у Симона там просто Авдиевы конюшни.

Параллельно открываю вкладку в гугле и набираю self-harm, читая статьи и содрогаясь от прочитанного.

Это все неправильно. Чертовски ужасно, абсолютно ненормально и извращенно. И самое важное — за этим стоит какая-то история. История его боли.

Глава 12

Дни бежали как сумасшедшие, не заметила, как подкрались рождественские праздники. Сегодня был сочельник, многие уже с утра праздновали, а ближе к вечеру уже тут и там слышался пьяный смех.

Работы как обычно хватало, меня заставили отвечать на электронные письма на английском и русском. Рядом над душой стоял Макс, разговаривал по-немецки с толпой молодежи, они то и дело хохотали. Девушка Макса, которую, как выяснилось, зовут Паула, ошивалась поблизости, не давая ни мне, ни тем более ему спокойно работать. Мне тоже постоянно приходилось расспрашивать Макса что отвечать в этом или другом случае, и он терпеливо мне объяснял.

Я настороженно присматривалась к нему, но он вел себя крайне спокойно и уравновешенно. Сильные руки то и дело мельтешат перед носом, то он возьмет ручку, то какой-то бланк. Осматривала их с особой внимательностью, а также шею, любые обнаженные участки кожи, которые могла заметить. Рукава рубашки как всегда закатаны до локтей, что позволяет осторожно бросать быстрые взгляды на крепкие мышцы. Разглядев тонкие белесые шрамы в районе локтя левой руки, почувствовала знакомый холодок, сглотнула. Остальная часть гладкая, чистая, без каких либо изъянов. Тут же одернула себя. Он же левша… Правой рукой ему элементарно неудобно себя резать. Или ему плевать? Черт, как же все сложно и запутано, и, главное, зачем я в это вляпываюсь? Пусть делает, что хочет. Краем глаза вижу свежую почту, и, как только брат отвернулся, перебираю пальцами конверты. Ничего такого.