Связанные
Шрифт:
– Мы уже можем ехать?
– Да, мы можем ехать, – огрызнулся Боди, явно раздраженный не меньше меня. – Но по дороге ты должен нам все рассказать, Терри. Мы, блядь, на твоей стороне.
– Я…
– Ты знал, что это дело Кайсона, а не ее.
Он кивнул.
– Почему бы не сказать нам об этом?
– Потому что если вы, ребята, пойдете за Кайсоном, он подумает, что она на него настучала, а это может привести к ее смерти, – Терри ответил, затаив дыхание. – Я не могу допустить, чтобы она пострадала.
– Я понимаю, – заверил его Боди, – но, Терри, ты должен быть
– Я знаю, – сказал он жалобным голосом. – Просто так получилось, и никто из нас не подумал, что нужно что-то сказать. Это было небезопасно.
– Нет, не безопасно, – пробормотал я в знак согласия.
– Почему они могут стрелять в ее доме и никто до сих пор не вызвал полицию? – спросил я его. Если бы я стрелял в своем маленьком домике, то через несколько минут у моей входной двери стояли бы копы.
– О, у нее звуконепроницаемый дом. Это очень красивое здание. Оно должно стоить не меньше миллиона. Ее отец купил его для нее.
Конечно, купил.
– Полагаю, вы, ребята, выбыли, – устало сказал Боди Краузу. Мы оба ненавидели, когда не знали всех фактов. Это был рецепт катастрофы.
– Черт возьми, нет, мы все еще общаемся с родственниками Раши. Мне нужно позвонить в наш офис в Варшаве и в Интерпол, но убрать Петрова - первоочередная задача. Он стал смертельно опасен с тех пор, как сгинули Леньковы, со своим дерьмом, которое нужно доказать.
– И из-за убитого агента АТС, – напомнил ему Боди.
– Да ладно, вы же знаете, что это причина номер один, по которой мы за ним охотимся, – защищался Крауз.
Боди кивнул.
– Так и есть, – настаивал Крауз, глядя на моего напарника.
– Конечно. Но хорошая пресса, связанная с уничтожением Векслеров, важнее, верно?
Все знали, как федералам нравится расправляться с крупными и громкими целями. Они были охотниками за славой.
– В каждой операции OCTF [10], над которой мы с Джедом когда-либо работали, ФБР принимало участие и ставило это себе в заслугу. Так уж вы устроены, ребята.
Это была правда. Когда мы с Боди работали в оперативной группе по борьбе с организованной преступностью, ФБР появлялось сразу после того, как были установлены жучки и мы взяли цели на прицел, и уничтожали преступников. Да, мы все были в одной команде, да, у них было больше ресурсов, чем у всех нас вместе взятых, но все же. Было бы неплохо, если бы они хотя бы немного поддержали нас.
– Вашингтон не собирается давать показания против Раши, – сказал я Мейбу и Салазару, – так что он все еще имеет право на защиту?
– Да, – отозвался Салазар. – Без него она ни с кем не будет разговаривать.
Возможно, это было правдой. Она доверяла только Вашингтону и держалась на волоске. Только его обещание забрать ее давало ей хоть какое-то утешение.
– И Петров перевозит много товара, – напомнил Мейб. – Наркотики у нас. ФБР получает все тела. Мы все еще в деле.
Боди посмотрел на Крауза.
– ФБР все еще поддерживает Вашингтона и его семью, если...
– Плюс Раша, – объявил Вашингтон, и мы все посмотрели на него. – Уверен, она захочет поехать со мной.
– Прости, что? – рявкнул на него
– Моя мать любит ее, – сказал он, останавливая Крауза и объясняя все так, словно это было в порядке вещей. – Они очень любят печь вместе.
Крауз повернулся ко мне и покачал головой.
– Мы уже можем идти?
Больше не было времени зацикливаться на личной жизни Вашингтона. Мы должны были ехать, чтобы спасти эту женщину, которая, как мне казалось, даже не подозревает, в какой опасности она находится. В машине я попросил Вашингтона рассказать Мейбу и Салазару о деятельности Кайсона, связанной с наркотиками.
– Они были на Ибице в отпуске, когда Кайсону пришла в голову эта идея. Он рассказал ей, как легко будет перевозить наркотики из Испании в Лондон, Нью-Йорк и Чикаго. Он заставил ее думать, что все готово к работе.
– Он продает наркотики и в Лондоне, и в Нью-Йорке? – спросил Мейб.
Вашингтон покачал головой.
– Нет, ни в одном из этих городов у него не было нужных людей, которые могли бы ему помочь, а когда он попытался оказать давление на банды, посланные им парни ушли в расход. Только здесь у него было достаточно поддержки, чтобы что-то сделать.
Как только мы спасем женщину, в которую он был влюблен, я сделал мысленную заметку убить Вашингтона за то, что он не признался с самого начала.
Боди написал Беккеру, чтобы он знал, что случилось и где мы находимся, и тут же получил ответный звонок с просьбой рассказать о ситуации с подкреплением федералов. Он не хотел, чтобы мы были там одни, держа в руках только наши члены.
– Мы из ФБР, – прорычал Крауз на Боди.
– Пожалуйста, – ответил он с гримасой. – Единственные, кто еще меньше готов к тому, что операция пойдет не так, как надо, - это УБН.
– Это потому, что они все ковбои. Либо это так, либо они просто играют, чтобы вписаться в компанию тех, кого они ловят.
– Такие пустые комментарии ни к чему не приводят, – подхватил я.
– Если бы УБН участвовало в этом налете, нам бы уже взорвали крышу, – прокомментировал Мейб, бросив на меня взгляд. – Эти засранцы никогда не проверяют, кто их подслушивает.
Поскольку год назад мы с Боди работали в Управлении по борьбе с наркотиками под началом агента Стаффорда в Чикаго, а затем еще раз на короткое время прошлой весной, мне следовало бы поручиться за то, как он руководит своей командой, но поскольку Ян отозвал нас до завершения операции - потому что новых сведений не поступало, и дело не продвигалось - любая похвала прозвучала бы пусто. Потому что да, Стаффорд руководил чистой командой, никто не обкуривался в туалете и не употреблял кокаин, чтобы выглядеть настоящими наркоторговцами, но, не имея новых конкретных зацепок, Ян решил, что с нас хватит. Работа маршала - это много слежки и наблюдения, но, как правило, через довольно короткое время мы получали беглеца под стражей, чтобы продемонстрировать наши усилия. Сидеть в офисе, перебрасываясь с напарником теннисным мячом и ожидая зацепки, было слишком утомительно даже на словах.