Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
Шрифт:
Эти слова прозвучали бы довольно туманно, если бы выступлению Ная не предшествовало интервью с Фредди. Несмотря на всю свою сдержанность и осторожность, Най явно стоял на противоположной точке зрения. Фредди молча сгорбился на стуле в позе боксера, ожидающего Сигнала, чтобы снова броситься в атаку.
— А где же Бендиго? — вызывающе крикнул он в телевизор. — Давайте уж сюда всю шайку разом!
Но Бендиго не появился. Нефть предпочитала не высказываться публично, даже в порядке самозащиты, нечего зря собак дразнить.
— Не знаю, как можно принимать
Фредди не отозвался. Он все еще ждал, что на экране появится Рандольф или Пинк Бендиго, но вместо них показали киноактрису с пышным бюстом, которая чуть было не утонула в Карибском море.
— Поставь какую-нибудь пластинку, Пепи, — сказал, поднимаясь со стула, Фредди. — Ту самую, битлсов — «Да, да, да». Она меня взбадривает.
Руперт и Джо как-то притихли. Я услышал, как Фредди сказал Руперту:
— Пойдем поговорим.
Они исчезли: по-видимому, встреча и была затеяна ради этого разговора, и хотя я перескажу его вольно, как уже не раз делал, уверен, что беседа шла именно так.
Фредди опьянел и порой терял нить этого неприятного объяснения. А может быть, он только притворялся — слишком уж неприглядной была его роль. Они сидели в уютном кабинете хозяина, где на стенах висели картины Брака, Шагала, Миро и Георга Гросса, — Фредди устроился в удобном черном кресле, под боком у него блаженствовал залезший в кресло скотчтеррьер. Фредди заговорил с шпионаже и шпионах.
— Большинство людей обо всем этом даже и не подозревает, — заявил он с таким видом, будто тщательно исследовал этот вопрос и пришел к неожиданным выводам. — А между тем факт налицо, верно? Все время кого-то арестовывают. Людей вовлекают в темные дела, и рано или поздно МИ-5 [19] или кто-нибудь еще их разоблачает. Простодушная доверчивость! Вот в чем корень зла.
Что хотел сказать этим Фредди?
— Шпионаж — это не досужая выдумка, Руперт.
— Знаю.
19
Военная контрразведка.
— А чего они хотят, ты знаешь?
— От меня или от вас? — сухо осведомился Руперт.
— Лилл хочет, чтобы мы от тебя отделались. Совсем отделались, выставили со всех постов. Если мы тебя выставим, говорит Лилл, он позаботится, чтобы у тебя не было неприятностей и все обошлось без публичного скандала. Он имел в виду эту русскую. Она сможет уехать. Это очень умная женщина. В общем, ты сам все понимаешь.
— Да. Значит, цена, которую я должен заплатить, — уход из дела?
— Какая там цена? — вдруг протрезвел Фредди. — Это ультиматум. Они знают, что сейчас я не могу пойти на скандал. Понимаешь, мне не оставили выбора. Хотят свести с тобой счеты моими руками —
— Ну, а если я не соглашусь? Что тогда?
— Он задержит твою русскую.
— Я не о том. Я спрашиваю, что ты сделаешь, если я не приму ультиматум Лилла?
Фредди расстегнул пиджак и распустил галстук, словно ему стало душно.
— И не спрашивай, — выдавил он из себя.
— Почему? Я хочу знать, чего мне ждать от тебя, если я не уступлю Лиллу.
— Ничего хорошего ты от меня не жди, — угрюмо произнес Фредди. — Ровным счетом ничего. У меня сейчас слишком много поставлено на карту.
— Понимаю, — кивнул Руперт.
— Не буду тебя обманывать. Скандал погубил бы все, чего я добиваюсь. Сейчас я не могу рисковать. Не могу. Ты понимаешь мое положение?
— Понимаю. Но я думаю о своем положении.
— Сейчас я не могу рисковать, — с огорчением повторил Фредди.
— Ладно, — медленно произнес Руперт. — Не буду усложнять твое положение, Фредди. Ты мне ничем не обязан. Я уйду.
Руперт знал, что возражать бесполезно. Зачем?
— Но ты берегись, — добавил Фредди, — они от тебя не отцепятся.
— Больше они мне уже ничем повредить не смогут, — заметил Руперт.
— Как знать? — мрачно развел руками Фредди. — Я спрашивал Лилла, не все ли равно, завербовали тебя русские или нет, раз ты ведешь себя как надо.
— Положим, это не все равно, — проронил Руперт.
— Пожалуй. До чего же мне не хочется расставаться с тобой, Руперт! Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Я так мечтал…
Руперт поднялся.
— Я могу лишь обещать тебе, — сказал Фредди, — что ты сможешь уйти пристойно. На этом я настоял.
— Какое это имеет значение?
— Имеет. Для меня. И для Джо.
Выходя из комнаты, Фредди добавил:
— Ничего, я еще посчитаюсь с этим старым ублюдком Лиллом. Да и Рандольфу припомню. Пусть только улетит твоя русская.
Они вернулись к нам в самый разгар веселья, оба были чем-то угнетены и молчаливы; всем стало ясно, что они приняли какое-то решение. А я понял, что каждый из них лишился чего-то дорогого для себя.
Даже Джо это почувствовала. Она поднялась, ласково взяла Руперта под руку и сказала, что им пора домой. Они быстро ушли, не дожидаясь «роллс-ройса» Фредди, хотя машина была уже вызвана, чтобы их отвезти.
Теплым, почти летним днем Руперт, Роланд и я глядели, как пассажиры собираются в зале ожидания лондонского аэропорта. Руперт попросил меня поехать с ним, и я с удивлением обнаружил в машине Роланда.
— У него каникулы, — объяснил Руперт.
Но, по-моему, он захватил Роланда для того, чтобы придать проводам семейный характер, а меня взял за компанию. Утром он позвонил по телефону в советское торгпредство, и ему сообщили, что члены делегации улетают сегодня, как было намечено (большинство давно вернулись на родину). Может ли он поговорить с госпожой Водопьяновой? Ее нет. Не было ее и в посольстве.