Табу Ре Ткин
Шрифт:
Горная дорога вскоре сузилась до размеров тропы. Идти стало труднее.
– Не радостные здесь места.
– Поделился впечатлениями Владимир Петрович.
– Зато безопасные.
– Ответствовал Виталий.
– Что же здесь безопасного?
– В случае ядерной войны, наиболее безопасны места в гористой местности, вдалеке от промышленных центров.
– Да сейчас вроде спокойно. О ядерной войне ни кто не помышляет.
– Это Вам только кажется. Как говорится: "Если в спектакле на стене весит ружье, то оно обязательно выстрелит". Если есть ядерные арсеналы, то они когда-нибудь да будут применены
– Почему же это они будут применены? Мы что будем с Америкой воевать?
– Дело не в Америке. Человечество со времен своего сотворение живет, как жило. Ценности остались неизменными. Еда, зрелища и бабы. Тот кто нас создал, если таковой имеется, глядя на такое безобразие, обязательно решит что-то поменять. И нет лучше способа, чем генетические мутации. А для них лучше всего покрыть Землю радиоактивным покрывалом. Все не помрут. Кто-то останется, но генетически мутирует. Это будет новая раса, новое человечество. Даже мы, скорее всего результат генной инженерии. Может быть инопланетяне, что-то изменили в генах обезьян и улетели оставив нам шанс измениться; может матушка природа постаралась, выплеснув радиоактивное нутро в месте жительства древней обезьяньей стаи - это если нет Бога.
– Так если Бога нет, кто тогда распорядиться атомные бомбы использовать, что бы, как Вы говорите нас изменить?
– Сам процесс исторического развития. Великое Над Нами. И тогда не будет лучше места, что бы дождаться естественной смерти, чем эти горы.
– В таком случае не обязательно ядерное оружие использовать. Можно метеоритом в Землю кинуть. Результат тот же. И возни меньше.
– Нет. Метеориты уже кидали. Результат как раз не тот. Гибель всего и ни какого прогресса. Ядерное оружие в этом плане - гораздо мягче и направленее действует.
– Ни чего сделать нельзя?
– Табуреткину было интересно.
– Если только человечество найдет для себя занятия отличные от нынешних.
– Но ведь мы летаем в космос, люди не убивают друг друга просто так, как было раньше. Бетховен, Кант, Христос - наше оправдание перед Высшим.
– По моему, люди были любопытны всегда. Звезды всегда представляли для них интерес. А убийство ради интереса, сменилось просто дракой. Те же зрелища, пусть не такие жестокие, но они не перестали быть зрелищами.
Если говорить о музыке, то это для Вас она - божественные дуновения. Мы слышим звуки, гармония которых определяется их длительностью и частотой, рассчитанных именно на человеческое восприятие. Для каких-нибудь инопланетян музыка это взрыв сверхновой, который длится не одну тысячу лет и вызывает во всех уголках Вселенной отклик в виде катаклизмов. Мы меряем звуки секундами и мгновениями и кто-то годами и тысячелетиями.
А Великие Истинны Христа или какого другого мыслителя - временны и не долговечны, в бесконечном течении времени. Они не изменили самой сути человеческого бытия. Боги умирают вместе со своими истинами. Уже нет Исиды, Зевса. Канули в лету Ярило и Велес. И христианство падет. Уже сейчас, многие откровения Христа являются анахронизмом. Люди не убивают других не потому, что такую заповедь им дал Бог, а потому, что это стало противоестественно их природе. И к другому относятся с теплом, так как у них есть потребность делится. Они от этого тащатся,
При этих словах, Табуреткин подумал о себе. Виктор, увидев лицо Сергея Сергеевича, улыбнулся.
Тропа оборвалась провалом. Вот только что была, и вдруг ее не стало. Путешественники стали осматривать местность в поисках окольного пути. Метрах в пятидесяти от провала, в стороне, они обнаружили спускающуюся вниз еле заметную тропинку. Решили идти по ней, а там как придется.
Путь заканчивался не звериным водопоем, как предполагали туристы, а человеческим жильем. Внизу, на берегу быстрой горной реки, стоял маленький, кособокий домишко. Около него, у костра сидел лысый и голый гражданин импозантной наружности.
– О, путники. Приветствую я Вас. К вершинам горным собрались Вы видно.
– Гражданин, судя по высказыванию, увлекался литературой прошедших времен, говоря высоким слогом.
– Нет, уважаемый, мы не к вершинам. Мы в монастырь идем.
Услышав, про монастырь абориген заскучал. Видимо хороших воспоминаний о паломниках его мозг не сохранил. Пауза в разговоре затягивалась. Становилось не ловко. Желая разрядить обстановку, Владимир Петрович представил всю компанию. Гражданин так же назвался:
– Полоний Александрович.
– Давно здесь живете, уважаемый Полоний Александрович?
– Двенадцать лет.
– По этическим соображениям или так?
– По этическим.
Тяжесть прошлых ошибок давила на хрупкую душу отшельника. Люди в этих местах бывали не часто. Что бы не забыть языка, часто читал. Но литературы было не много: один том Шекспира и две книги из жизни древних греков, написанных ими же и переведенных в царское время. Приход очередной партии туристов, вызвал в нем волну покаяния, которую он и обрушил на пришедших:
– Двенадцать лет. Один, среди этих опостылевших скал. Питаюсь рыбой да зверьем. С людьми вижусь редко. Раз в год или туристы какие забредут, по горам полазить, или как Вы - паломники.
– Вы им достопримечательности показываете?
– Туристам да. А паломникам не интересно ни чего. Тем быстрее к истинам приобщиться надо. Да как приобщится, не увидев мест, где эти истины рождаются? Я и Вам предлагаю, давайте сначала на Ак-Оюк поднимемся. Три тысячи шестьсот с лишним метров. Красота открывается неописуемая. Пойдете?
– А пониже нет. Я высоты боюсь.
– Пошутил Андреев.
– Напрасно смеетесь. Уж лучше в горы, чем к монахам. Я почему здесь живу двенадцать лет? Вы как раз двенадцатые будете, желающие к ним попасть. Я то же в компании таких же туда отправился. Шли себе шли, тут бац - обвал. Всех и положило. Я один остался. Пробовал назад. Заблудился. Набрел на эту избушку. Зиму пережил, тут гости пожаловали, истины искать. Я с дуру решил с ними, думаю все равно хотел на монахов посмотреть. Пошли. И эти сгинули, кто в пропасть упал, кто так, ни известно куда делся.