Табу Ре Ткин
Шрифт:
– Член внеочередной избирательной комиссии.
По его уразумению, власть в здешних местах могла принадлежать местному баю, оставшемуся со времен монголо-татарского нашествия. Милиции или других представителей власти могло и не быть. Но не смотря на малочисленность избирателей, обойти их своим вниманием власть не могла, о чем свидетельствовали отчеты избирательных комиссий. В таких местах явка была стопроцентной. И за правдивостью таких результатов следили представители враждующих партий, прилетавшие на вертолетах в удаленные уголки в ответственный период. В своих выводах он не ошибся. Со словом "избирательной" в этом уголке земли были знакомы. Видно оно ассоциировалось у местных жителей
Компания отправилась дальше. Полоний Александрович в их обществе отсутствовал. Этому не удивились.
Глава 26.
Монастырь встретил паломников звуками барабанов и бубенцов. Вышедший встречать гостей старый монах с тонкостями русского языка был знаком плохо. Таких понятий как "паломник" и "искатель истины" в его лексиконе не было. Зато, как и жители местной деревни, он был знаком со словами "комиссия" и "избирательная". Это выяснилось после долгих препирательств относительно цели гостей. Владимир Петрович, сначала задвинул речь о Высших Истинах, но не встретив понимания, перешел к прозаическим понятиям, которые были монаху знакомы.
Старик обрадовался. Стал знаками и мало внятными словами расспрашивать о винтокрылой машине и о рисе, который обычно привозила комиссия. В ответ услышал не радостную весть, что вертолет разбился и мешки подвезут на грузовиках попозже, обижать гостей все же не стал, проводив в отведенные для высоких гостей покои, больше напоминающие застенки Гуантамо.
Табуреткин был разочарован. Идя в такую даль, он был уверен, что о нем здесь знают. Его здесь ждут. Но несколько раз произнеся свое сакральное имя - Табу Ре Ткин, понимания в глазах старика не увидел.
Виктор к такому повороту событий был готов и ни сколько не разочаровался в оказанной встрече.
Владимир Петрович, так же был доволен ситуацией. Чувствительный к боли, он был рад избежать насильственных действий со стороны скотоводов Тувы.
Скоро в их дверь постучали. На приглашение войти, в келью просочился монах славянской наружности.
Монах представился Оамыном. О Великом Учителе Человечества - Табу Ре Ткине, ни чего не слышал. О совершенствах, по слухам обитающем в местном монастыре, знал мало. На вопросы о встречи с этими загадочными созданиями отвечал уклончиво, ссылаясь на предыдущие встречи с работниками избирательных комиссий, которые к Высшим особам допущены не были. От того явка избирателей, на местном участке, ни когда не была сто процентной. Но из его объяснений выходило, что можно побеседовать с посредником между этими совершенствами и миром, который на выборы все же ходит.
О себе Оамын рассказал мало. Удалось только узнать, что родом он из Твери. Разочаровавшись в жизни, с одной из туристических групп, добрался до здешнего монастыря и живет в нем уже больше пяти лет. На вопрос о Полонии Александровиче посмеялся, выдвинув гипотезу о его не вменяемости; информацию о пропавших экспедициях отверг, пояснив, что от сюда есть не плохой путь по красивейшим местам в направлении на юго-восток и именно этим путем все и уходят. Об инциденте с избиением слышал. Но все закончилось без большой крови. Увидев бой, монахи вышли на помощь к паломникам и местные оставили их в покое. При этих словах, Владимир Петрович пожалел об утраченном спирте.
Спали плохо. Нормальных
Утром пришел посредник между совершенствами и остальным человечеством. Человечество представляли простые поволжские парни. Открыто глядя в глаза древнему откровению, они внимали звукам скрипучего голоса. Пришлый монах по-русски изъяснялся сносно, но был заметен акцент жителя Йякогамы.
Как и полагается культурным людям беседа проходила в дали от интересных для всех темы. Поговорили о погоде, количестве осадков выпавших в истекшем периоде, видах на урожай. Исподволь перешли к вопросам Киотской школы философии, и чувствуя готовность сторон перейти к насущным проблемам, Андреев задал каверзный вопрос:
– Говорят у Вас здесь совершенства содержатся. Нам бы запротоколировать такое междометие, а то голова у многих побаливает от такого каприза природы.
– Да есть в наших селениях лица в своих возможностях преодолевшие границы обычных представлений человека на вещи ординарные. Но показать Вам не могу, при всем к Вам уважении, ибо не терпят создание Высокие, когда тревожат их понапрасну, и немилость великую на всех наводят - порча по народному называется.
– Мы порчи не боимся. Мы знаем три матерных волшебных слова, любую порчу снимут, - ответил Владимир Петрович.
– Нет. Ни как не могу.
– Старый лама был не приклонен.
– Что так. Не уважаете. Обидеть хотите. Да к тебе сам Великий Учитель Человечества пожаловал, дабы познакомится с совершенствами.
– Андреев представил Табу Ре Ткина.
Ткин сидел и не догадывался, что вся комедия играется ради него. Майору все совершенства мира были глубоко до лампочки, и только решение разыграть Сергея Сергеевича, заставляло его издеваться над буддистом.
Но буддист оказался тертым калачом. Услышав о новом Учителе Человечества, просить благословения к нему ни кинулся и даже напротив завел долгую бодягу, что по их данным ни каких таких Учителей на ближайшую эпоху, равную нескольким тысячам земных лет не предвидеться. Здесь уж не вытерпел Виктор. Пройдя закалку в идеологических баталиях столичной бомондной жизни, он решил уесть зазнавшегося пророка из отсталой тувинской деревни.
– Вы не правы уважаемый. Вам известна фамилия Ульянов.
Оказалось, что монах настоящую фамилию товарища Ленина не знал. При упоминании о Сталине покрылся испариной. Долго тряс головой в знак уважения к такой Великой личности, и почти признал его за Учителя, но видно был не робкого десятка и в Нирвану верил. В конце дискуссии о месте и роли партии под управлением товарища Сталина, пал на колени и униженно просил:
– Не могу, не могу я товарища Сталина за Великого Учителя признавать. Не положено по религиозным убеждениям. Что хотите делайте. Да - Великий, Да -Учитель, да - Отец родной. Но не могу, чтобы Всего Человечества. Не могу.
– Не волнуйтесь гражданин. На дворе демократия. Культ личности осудили еще в середине прошлого века. Но видно человек Вы темный и говорить с Вами о месте Хаббарта, Куингли и Бьергмана в деле просветлении человечества не представляется возможным. Хотя от себя замечу, что данные товарищи не только нашли последователей своего видения мира, но и еще при этом смогли прилично заработать и жить припеваючи получая хорошие дивиденды от своих учений, не то что вы голытьба перекатная. Сочтены ваши денечки, ни кому такая религия в жопу не уперлась. Чувакам коньяк с икрой, желательно черной нужен, а не ваша каша без требухи два раза в день. Одни полудурки, не способные бабок заработать будут к вам являться. И будут вашу кашу жрать, потому как по своим способностям им на икру ни когда не заработать.