Таинства любви (новеллы и беседы о любви)
Шрифт:
– Хочется мне произнести сейчас одну из “Молитв” Лермонтова. Знаешь, какую?
Я, матерь божия, ныне с молитвою Пред твоим образом, ярким сиянием, Не о спасении, не перед битвою, Не с благодарностью иль покаянием, Не за свою молю душу пустынную, За душу странника в свете безродного; Но я вручить хочу деву невинную Теплой заступнице мира холодного…Она
Тут он встал из-за стола и, подойдя к гостье, опустился на колени.
– Дай и мне произнести стих из Лермонтова, - сказал он.
– Какой? – с живостью отозвалась она.
– А вот:
Расстались мы, но твой портрет Я на груди моей храню: Как бледный призрак лучших лет, Он душу радует мою.– Хорошо, - сказала она и закончила:
И, новым преданный страстям, Я разлюбить его не мог: Так храм оставленный – все храм, Кумир поверженный – все бог!Произнесла она стих вопросительно. Саня в упоении, с неведомым волнением обнял ее за талию. О, еще никогда он не был так счастлив, исполненный любви и желания. Молодая женщина прижала его голову к груди и вздохнула.
– Галка, у тебя тяжесть какая-то на сердце? Откройся, - проговорил он, обнимая молодую женщину все радостнее и нетерпеливее.
– У меня все хорошо. Ты только обещай мне: не расспрашивать меня ни о чем больше и, слышишь, никогда не искать.
– Почему же?
Она поцеловала его, лаской заставляя замолчать.
– Скажи, какое у тебя самое заветное желание в этот час?
– Чтобы ты не уходила, чтобы ты осталась у меня.
– Слушаю и повинуюсь, - ответила она шутя, а между тем голос ее вздоргнул.
– О Галка!
– Мне надо, пока не забыла, позвонить.
“Папа, - сказала она совсем иным тоном, - я буду завтра. Не спрашивай. Алешка спит? Хорошо. Не волнуйся. Спокойной ночи!”
Опустив трубку, она некоторое время со смущенным видом просидела за столом, словно не до конца уверенная в принятом решении. Неловкость и волнение почувствовал и Саня. Между тем в эту минтуту раздумья или невольного, столь естественного колебания Галка была особенно хороша. Он быстро подошел к ней, она вышла из-за стола, и они обнялись, пряча друг от друга глаза. Трепет и юность – девяти лет как не бывало!
– Мне надо принять душ, а лучше ванну, - сказала она. – Можно?
Саня разложил диван и сменил белье. Выключив люстру, он оставил лишь лампу на столе, краем она освещала подушку, так что можно было читать лежа. Раздевшись, Саня бросился в постель и сладко растянулся… “Господи! Господи! Почему я еще девять лет назад не влюбился в Галку и не женился? Почему? Разве она не удивляла меня еще тогда детской чистотой своего облика и силой, силой нежного, юного существа, созданного для любви и счастья? Что в ней была еще некоторая неловкость подростка, что за беда? Зато все эти годы она составляла бы мое блаженство, и жизнь моя была бы исполнена высокого смысла… Она бы меня поддерживала во всем, служила опорой и идеалом…”
Упиваясь грезами
Проснулся он уже при свете дня. В постели он лежал один. Некоторое время он ничего не мог понять. Где Галка? Или весь вечер он лишь грезил о ней? Нет, игра воображения никогда не захватывала его столь сильно. Галка была у него. Они пили вино. Пока она принимала ванну, он заснул. Но неужели она не могла разбудить, кажется, не из робкого десятка, знает, чего хочет?
Правда, иной раз бывает разбудить его довольно-таки трудно. Она не сумела добиться толку и в досаде уехала?
Саня вскочил на ноги – в передней не было вещей гостьи, на кухне никаких следов вчерашнего пира, все убрано и вымыто, разве лишь более тщательно и чисто, чем у него выходит. В ванной из крана капала воды – так он обыкновенно не оставляет. Он бросился в комнату и оглядел стол – ни записки, ни одной забытой вещицы. И все же, и все же он ни минуты не сомневался в том, что вчера Галка звонила и заезжала к нему. В воздухе его квартиры веяло еще ее присутствием, чем-то нежным, ласковым, милым. Она была необыкновенно хороша! Несомненно у нее какое-то горе, может быть, разлад в семье, и потому она звонила к папе, куда, поссорившись с мужем, собралась. Он, может быть, давно в разладе с мужем, что отнюдь не весело… Вот он подвернулся, из ее юности, и она отозвалась… А он заснул!
А ей, очевидно, стало обидно, обидно и горько до слез – не на него даже, а скорее на мужа, и она, наспех одевшись, сбежала – от греха подальше.
Забыв о завтраке, Саня Букин сидел за столом и курил, посматривая на телефонный аппарат. Он знал о Галке только ее имя – ни фамилии, ни адреса, где она жила или живет, - ничего. Вообще можно усомниться даже в ее имени, то есть она, может статься, и не Галка вовсе, уж слишком хороша – и по одежде (это, положим, дело наживное), и по стати, а главное, не просто как женщина, а как человек, как личность. Вот это самое в ней удивительное. Она прелесть и правда, она нежность и разум, - твердил он себе. Она не могла так уйти, исчезнуть, если даже и обиделась на него и рассердилась. Не оставив записки, она непременно должна будет позвонить.
И он не ошибся.
Около полудня зазвонил телефон.
– Доброе утро! – прозвучал спокойно-радостный, уже так хорошо знакомый ему голос. Ни тени упрека или обиды, скорее даже тихая, как бы слегка утаенная нежность.
И тогда Саня решился не то что покаяться, что заснул, а слегка упрекнуть ее:
– Что же ты не разбудила меня?
– Это не по-мужски, - тем же спокойным тоном, точно знала заранее, что речь у них пойдет в этом плане, продолжала она. – В чем же ты меня упрекаешь, а? Сам же заснул… Впрочем, я и звоню с тем, чтобы объяснить свое странное поведение… Загадала я тебе загадку?
– В общем, да. Но могу тебе сказать, что подобные истории случаются со мной не первый раз, - без всякого умысла задеть сказал Саня, но, в сущности, весьма некорректно.
– Ты хочешь сказать, что не всякий раз засыпал сном младенца? Верю, - сказала она шутя и все же раскаялась. – Прости! Я ни в чем не упрекаю тебя. Я благодарна тебе и за вчерашний день, и за память о Галке. Знаешь, у меня двое детей. Мой муж – человек в общем хороший, но гуляка… тз пьющих. Я долго терпела, до тех пор, пока ему не взбрело в голову оставить нас. Он пропадет. И вот я воюю с ним… Он требует развода, я не даю… Права я или нет, это уже другой вопрос… Вчера я заезжала домой… и поехала к родителям… И тут вспомнила о тебе и о Галке…