Таких не берут в космонавты. Часть 2
Шрифт:
Я понял, что Тюляев услышал эти слова: Геннадий вздрогнул, недовольно скривил губы.
— Москвич, это правда, что ты со Светкой в воскресенье пойдёшь в «Юность»? — спросил Тюляев.
Старшеклассники буквально расстреляли моё лицо своими любопытными взглядами.
Посмотрели на меня даже Черепанов и Иришка.
— Пока, враньё, — ответил я.
Тюляев скривил усы.
— Что значит, пока? — спросил он.
— То и значит, — ответил я. — Пока это враньё. Но может стать правдой.
— Ты же говорил… — произнёс Геннадий.
Я
— Помню, что говорил. Хочешь пойти с нами?
— Что? Куда?
Мне показалось, что после заданных мне Тюляевым вопросов притихли даже бегавшие по коридору пионеры. Я увидел, как сложились домиком Иришкины брови — похожая удивлённая мина застыла и на лице Геннадия.
— В кафе, разумеется, — сказал я. — В «Юность», скорее всего. Других кафе в этом городе я пока не знаю. Предлагаю собраться там в воскресенье. Примерно в полдень. Вшестером. Ты, я…
Я кивнул на Черепанова.
— … Лёха…
Прикоснулся к Иришкиному плечу.
— … Моя сестра Иришка. Позовём туда Клубничкину, раз она вам всем так нужна, и ещё оного хорошего человека. Посидим там пару часов, послушаем рассказы о системе Станиславского. Как тебе такое предложение?
Тюляев сощурил глаза.
— Ты это серьёзно? — спросил он.
Я развёл руками.
— Почему бы и нет? Побеседуем. Обсудим насущные вопросы. Узнаем, кто с кем в Светином воображении бился на дуэли. Проясним, кто, что и от кого хочет. Чтобы после не возникало таких нелепых ситуаций, как сейчас. Что скажешь, Гена?
Тюляев пару секунд молчал, смотрел мне в глаза.
Лёша Черепанов тоже сверлил меня взглядом.
А вот Иришка рассматривала Геннадия.
— А Светка на такое согласна? — спросил Тюляев.
Я хмыкнул, развёл руками.
Сказал:
— Да куда же она денется? Она же только этого и добивалась. Вся школа до конца месяца будет обсуждать этот наш воскресный поход в кафе. Как и мечтала Клубничкина. Разве не для всей этой шумихи она так старалась?
Тюляев погладил пальцем свои усы.
— Что скажешь, Гена? — повторил я.
Развёл руками.
Геннадий тряхнул головой.
— Ладно, — сказал он. — Пойду. Если только Светка согласится.
Справа от меня шумно выдохнула Иришка.
— Договорились, Гена, — произнёс я. — Как только решу вопрос с Клубничкиной, сообщу тебе об этом. Тогда уже точно определим время встречи. Чтобы оно устроило всех нас. Думаю, детали воскресного похода мы с тобой обсудим в субботу.
Собравшиеся вокруг нас школьники зашушукались. Они переглядывались, ухмылялись, покачивали головами.
«Везёт же этой Светке Клубничкиной», — печально произнёс у меня за спиной женский голос.
Другой девичий голос спокойно ответил: «Гадина она. Хоть бы у этой Светки в воскресенье понос случился».
Около кабинета истории Иришка спросила:
— Василий, что ты задумал? Ты пригласишь в кафе эту дуру?
Хмурый взгляд Черепанова
Я взглянул на Лукину и спросил:
— Но ты ведь хочешь, чтобы Тюляев пошёл с тобой в кафе?
Лукина растеряно моргнула и тут же возразила:
— Он пойдёт туда не со мной! А с этой!..
— Но и с тобой тоже, — сказал я. — Ведь так? Другого варианта пока нет. Или этот вариант тебя не устраивает?
Иришка вздохнула, неуверенно повела плечом.
— Ну, я не знаю… — произнесла она.
Я взглянул на Черепанова и спросил:
— Лёша, ты ведь хочешь провести вечер в компании Клубничкиной?
— Да, — буркнул Алексей. — Пусть хоть так…
Я развёл руками.
— Прекрасно. Вот мы и решили. Осталась маленькая деталь.
Я указал рукой на Черепанова и заявил:
— Всё будет. И Клубничкина, и Тюляев. Если ты пригласишь в кафе Надю Степанову.
— Кого? — переспросила Лукина.
— Нашу старосту, — уточнил я.
— Зачем? — спросил Черепанов. — Почему, я?
Я улыбнулся и сообщил:
— Потому что это моё условие, Лёша. Будет вам Тюляев и Клубничкина. Но только в нагрузку к Наде Степановой.
Снова ткнул пальцем в сторону растерявшегося Алексея.
— Вы с Тюляевым получите свою актрису, — сказал я. — Иришка полюбуется в кафе на Гену. Все будут относительно довольны. А с кем буду общаться я, вы подумали? Клубничкину я уже послушал в прошлый выходной. Больше не желаю такого счастья. Дайте мне хоть одного нормального собеседника в воскресенье. С кем-то же мне нужно поговорить, пока вы будете любоваться Геннадием и Светой. Пусть в этом дурдоме будет хоть один вменяемый человек. Такое моё условие, товарищи. Иначе фиг вам будет, а не Тюляев и Клубничкина.
После уроков Черепанов снова разучивал музыку для нашего субботнего выступления. Мы с Иришкой слушали его, сидя на диване, давали ему ценные советы. Сегодня Лёша допускал на удивления много ошибок, словно не мог сосредоточиться на игре.
На этот раз я отправил Черепанова на отдых раньше обычного. Занял его место у пианино.
Алексей примостился рядом с Лукиной на диван, спросил:
— Вася, ты в школе не пошутил? Ты пригласишь Свету в кафе?
— Клубничкину, тебя, Иришку, Тюляева, — перечислил я. — А ты позовёшь в «Юность» Надю Степанову. Хорошая компания соберётся: интересная.
— Почему Надю приглашу я? — поинтересовался Черепанов. — На твоё приглашение она бы скорее согласилась.
— Потому что таково моё условие, Лёша. Я обеспечу тебе компанию Светы. Ты — уговоришь Надю. Ты мне, я тебе. По-моему, всё честно. Разве не так?
— А если Надя не пойдёт? — спросил Алексей.
— Тогда и Света не пойдёт, — ответил я. — Всё просто.
Я опустил руки на клавиши пианино и пропел:
— Жил-был художник один, домик имел и холсты. Но он актрису любил, ту, что любила цветы…