Таких не берут в космонавты. Часть 2
Шрифт:
Глава 3
Ночью мне приснилось, что я лежал в гейдельбергской клинике. Во сне я видел, как незнакомая пожилая медсестра-немка ставила мне капельницу. Я проснулся в холодном поту — заметил тёмный прямоугольник окна, за которым покачивала припорошенными снегом ветвями ива. Рассмотрел в полумраке на стене полку с книгами. Увидел письменный стол. А главное: пошевелил ногами и протёр глаза пальцами левой руки. Вот тогда мне и вспомнился стих Пушкина.
«Мороз и солнце; день чудесный!..» — вертелась у меня в голове строка
«Эмма, — сказал я. — Какая сейчас погода в Гейдельберге? Я имею в виду, у вас там: в две тысячи двадцать шестом году?»
«Господин Шульц, сегодня двадцать пятое января. Днём температура в городе Гейдельберг поднимется до плюс семи градусов по шкале Цельсия. Ночью опустится до четырёх градусов…»
«Разве это зима? У вас там не зима, а недоразумение. Видела бы ты, какие у нас здесь сугробы! А какие сосульки сейчас висят под крышами! Настоящие северные сталактиты…»
Ветер подтолкнул меня в спину.
Я уловил в воздухе запах табачного дыма и услышал:
— Пиняев, стой!
Мы с Иришкой одновременно обернулись. Увидели догонявшего нас по едва заметной в полумраке тропинке мужчину. В одной руке он держал портфель, в другой его руке светился ярким огоньком кончик сигареты (или папиросы).
— Тюляев? — удивлённо обронила Иришка.
После её слов и я узнал Тюляева.
Геннадий догнал нас. От его сигареты отломился яркий уголёк и промчался мимо моего плеча, словно крохотная комета или метеор. Гена поправил шапку у себя на голове, будто бы неохотно поздоровался с нами.
Мы ответили на его приветствие.
— Москвич, надо поговорить, — заявил Гена.
Он посмотрел на Иришку и добавил:
— Наедине.
Я кивнул.
— Давай поговорим. Иришка, иди в школу.
Почувствовал, как пальцы двоюродной сестры сжали мою руку.
— Мальчики, вы что задумали? — спросила Иришка.
— Успокойся, Лукина, — ответил Геннадий. — Не трону я твоего брата. Мы только поговорим. Без свидетелей. Что бы потом в школе не рассказывали о нашем разговоре… разную ерунду.
Он щелчком отбросил сигарету — та описала светящимся концом в воздухе дугу и приземлилась в сугроб.
— Иди в школу, Иришка, — повторил я. — Всё нормально. Я скоро приду.
— Ладно.
Иришка выпустила мою руку, мазнула по моему лицу взглядом и зашагала к школе. Тюляев проводил её взглядом (словно дожидался, пока моя двоюродная сестра отойдёт подальше).
— Чем могу помочь? — спросил я.
Геннадий перевёл взгляд на моё лицо и ответил:
— Мне твоя помощь не нужна. Лучше скажи, москвич, ты это серьёзно говорил насчёт похода в кафе в воскресенье?
Я кивнул.
— Вполне. Серьёзно.
Тюляев хмыкнул.
—
— Там с нами будут ещё две девчонки, — напомнил я. — Нормально отдохнём.
Геннадий махнул рукой.
— Что ты задумал, москвич? — спросил он. — Зачем тебе всё это нужно? Надеешься, что выставишь меня перед Светкой дураком? Так зря надеешься. Скорее, это вы с Черепановым будете там клоунами.
— Я надеюсь, Гена, что приятно проведу в кафе время. И поем сосиски с зелёным горошком. Неплохие сосиски там, кстати. Рекомендую. Повторяю тебе снова: Клубничкина мне и даром не нужна.
— Тогда зачем…
— Затем, что жаль мне вас дураков, — сказал я. — Тебя и Черепанова. В основном, конечно, Алексея. Ну, и тебя за компанию. Девка вам мозг полощет. А вы ведётесь на её провокации, как глупые телки.
— Это наше дело. Хотим, и ведёмся. Ты-то зачем в наши дела лезешь?
Я развёл руками.
— Сам не понимаю, как так получилось. Не предполагал, что окажусь в эпицентре ваших страстей. Но раз уж так вышло, то почему бы не поразвлечься? Как ты думаешь, Гена? Ведь это же будет интересно, согласись. Посмотрим, как поведёт себя Света не с каждым из нас наедине, а со всеми сразу. Она актриса — не сомневаюсь, что она выкрутится. Но с удовольствием за этим понаблюдаю.
— А если она не согласится?
— Такое тоже возможно, — сказал я. — Тогда я пойду в кафе без неё. Мне её отказ аппетит не испортит. Поем сосиски с горошком, пообщаюсь с хорошими людьми. С тобой, например. Если ты придёшь. Рассказы о поиске вдохновения и о системе Станиславского я уже слышал. Так что ничего не потеряю в случае Светиного отказа. Когда у вас следующая репетиция?
— Сегодня после уроков, — ответил Геннадий.
Я кивнул и сообщил:
— Загляну после уроков в актовый зал. Приглашу Свету в кафе. Вот сегодня мы и узнаем, в какой компании я в воскресенье поем сосиски.
Черепанов уже сидел за партой, когда я вошёл в класс. Мне показалось, что только он не заметил моё появление. Все остальные ученики десятого «Б» класса повернули в мою сторону лица. Я обменялся с одноклассниками приветствиями. Прошёл между рядами школьных парт к своему месту. Обнаружил, что Алексей… читал книгу (подаренный мной вчера первый том из серии «Библиотека современной фантастики»). Заметил я и встревоженный взгляд Иришки.
Лукина вопросительно вскинула брови.
— Всё нормально, — сказал я. — Просто поболтали.
Черепанов услышал мой голос, поднял лицо — я отметил, что у него усталый вид (будто он провёл бессонную ночь).
Лёша прикоснулся рукой к страницам книги (аккуратно, будто к хрупкой драгоценности). Виновато улыбнулся.
— Не дочитал вчера, — сообщил он. — Не успел.
Я уселся на лавку, вынул из портфеля тетрадь.
Спросил у Черепанова:
— Как тебе книга? Интересная?