Талисман
Шрифт:
Ричард начал дрожать.
— Не думай об этом, — мрачно сказал Джек. — Мы возьмем Талисман, но ему он не достанется.
— Джек, я не думаю, что смогу войти в тот дом, — сказал Ричард, но сказал он это тихим шепотом, и Джек, который уже шел дальше, не услышал его.
Ричард пошел следом.
Беседа прервалась. Прошел полдень. Лес стал очень тихим, и дважды Джек видел деревья с сучковатыми стволами и спутанными корнями, растущие довольно близко к дороге. Ему не понравился вид этих деревьев. Они казались знакомыми.
Ричард,
— Смотри, Джек! — крикнул Ричард спустя, казалось, вечность.
Впереди рельсы исчезали в старом сарае. Двери открыты, внутри полутьма. За сараем (который раньше мог быть приятным местом, как говорил Ричард, но теперь казался пристанищем привидений) проходило шоссе. Шоссе № 101, догадался Джек.
А за ним — океан. Был слышен шум прибоя.
— Похоже, мы пришли, — сказал Джек осевшим голосом.
— Почти, — сказал Ричард. — Пойнт-Венути находится километрах в трех отсюда. О Боже, я не хотел бы, чтобы мы шли туда, Джек… Джек? Куда ты идешь?
Но Джек не оглянулся. Он сошел с железнодорожного полотна, обошел одно из странно выглядевших деревьев (оно было высотой с куст) и пошел к дороге. Высокая трава задевала его истертые в пути джинсы. Внутри трамвайного сарая — давнишней личной железнодорожной станции Моргана Слоута — что-то упало и покатилось, но он даже не посмотрел в ту сторону.
Он дошел до дороги, пересек ее и пошел к берегу.
В середине декабря 1981 года мальчик по имени Джек Сойер стоял там, где соединялись вода и суша, держа руки в карманах и глядя на спокойный Тихий океан. Ему было двенадцать лет, и он был исключительно красив для своего возраста. Его темные волосы были длинными — возможно, даже слишком, — но морской ветер откинул их назад с красивого чистого лба. Он стоял и думал о своей матери, которая умирала, о друзьях, отсутствующих и присутствующих, и о мирах в мирах, мчащихся по своим орбитам.
Я прошел этот путь, подумал он и содрогнулся. От берега и до берега. Его глаза внезапно наполнились слезами. Он глубоко вдохнул соленый воздух. Он был здесь — и Талисман был близок.
— Джек!
Сначала Джек не оглянулся: его взгляд был прикован к Тихому океану, к солнечному свету, игравшему на гребнях волн. Он был здесь, он сделал это, он…
— Джек! — Ричард толкнул его в плечо, выводя из оцепенения.
— А?
— Смотри! — изумленно воскликнул Ричард, показывая куда-то вдоль дороги, в том направлении, где предположительно лежал Пойнт-Венути. — Смотри туда!
Джек посмотрел. Он понял удивление Ричарда, но сам не удивился, а если и удивился, то не больше, чем тогда, когда Ричард сообщил ему название мотеля, в котором они с отцом останавливались в Пойнт-Венути. Нет, он не был удивлен, но…
Но было чертовски приятно снова увидеть свою мать.
Ее лицо, двадцати футов в высоту, было более молодым, чем помнил Джек. Лили была такой, какой она выглядела на вершине своей карьеры. Ее волосы, превосходного
Это была его мать… но, когда он моргнул, лицо слегка изменилось. Линия подбородка и нижней челюсти слегка округлилась, скулы стали менее ярко выраженными, волосы — темнее, глаза — еще более голубыми. Теперь это было лицо Лауры де Луизиан, матери Джейсона. Джек снова мигнул, и вновь перед ним была его мать — его мать в возрасте двадцати восьми лет, улыбающаяся всему миру своей жизнерадостной, вызывающей улыбкой.
Это был рекламный щит. Сверху было написано:
— Джек, это твоя мама, — сказал Ричард. Его голос дрожал от волнения. — Это просто совпадение? Этого не может быть, так ведь?
Джек покачал головой. Нет, не совпадение.
Слово, на котором он остановил свой взгляд, было, конечно, «КОРОЛЕВА».
— Пойдем, — сказал он Ричарду. — Я думаю, мы почти на месте.
Они пошли бок о бок по дороге в сторону Пойнт-Венути.
Глава 38
Конец пути
Джек внимательно изучил сутулую осанку и блестящее лицо Ричарда, пока они шли. Ричард выглядел так, словно он тащил себя только с помощью силы воли. Еще немного влажных волдырей появилось на его лице.
— Ты в порядке, Ричи?
— Нет. Я чувствую себя не очень хорошо. Но я могу идти. Нести меня не надо. — Он наклонил голову и уныло поплелся дальше. Джек видел, что его друг, у которого было так много воспоминаний о необычной маленькой железной дороге и необычной маленькой станции, страдал гораздо больше него от реальности, существовавшей сейчас, — ржавые рельсы, сломанные шпалы, ядовитый плющ… и, наконец, ветхое строение, потерявшее все прежние краски, строение, в котором что-то тяжело прокатилось в темноте.
«Я чувствую, словно моя нога попала в какой-то дурацкий капкан», — сказал Ричард, и Джек подумал, что он достаточно хорошо это понимает… но не с глубиной понимания Ричарда. Это была та глубина, которую он не сможет перенести. Кусок детства Ричарда был выжжен из него, вывернут наизнанку. Железная дорога и станция, смотревшая на них пустыми глазницами окон с выбитыми стеклами, должны были казаться Ричарду пародиями на самих себя, еще больше кусочков прошлого было разрушено тем, что он узнал о своем отце. Вся жизнь Ричарда начала проецироваться на плоскость Долин, но он мало был готов к таким изменениям.