Там, где цветёт папоротник

Бутусова Лена

– Тебе-то что? Ну, девица… – добавила чуть слышно. – Давай, ты еще меня в этом упрекни, мало мне Могуты да Стожары.

– Даже не собирался тебя в чем-то упрекать, – мужчина очень серьезно посмотрел в лицо Любомиры, лишь чуть морщась, когда ее движения оказывались неловкими. – Как по мне, это большая благость, сохранить себя для суженого – одного-единственного.

От избытка эмоций ведьмочка затянула перевязь чуть туже, чем следовало, Марун даже крякнул от боли. Закусила губу и медленно ответила:

– Так ведь

не может у меня быть одного-единственного…

– Как так? – охотник недоуменно нахмурился, тронул рукой перебинтованную рану. Повязка была наложена добротно.

– А вот так. Я же ведьма, нам верность хранить не положено. От этого ведьмовская сила чахнет, – Любомира покидала в котомку свои припарки и резко поднялась на ноги. – Вот, и не понятно, для кого себя берегла…

Марун попытался поймать ее за руку, но она увернулась.

– Не ведьма ты еще, учишься ведь только.

– Учусь, – девушка кивнула, – и учебу не брошу. Мы с братцем сироты, мне растить его надобно. Без умения никак.

– Найди себе другое умение, – охотник проговорил строго.

– Не хочу другое, – ведьмочка огрызнулась. – Тебе-то вообще, что до моего умения?

– А ничего, – Марун обиженно отвернулся.

Любомира зачем-то начала оправдываться:

– По зиме братец хворает, а мне даже дров наколоть некому, чтоб избу протопить. Я ведь каждый раз вспоминаю, как от хвори батюшка с матушкой померли… Страшно мне одной… А Василина всегда поможет, подскажет.

– А чего ко мне ни разу за помощью не пришла? – Марун покосился исподлобья. – Я б точно не отказал дров наколоть.

– Так про тебя такие байки в поселке ходят… не зря, как оказалось, – Любомира снова взялась за иголку.

Марун вздохнул:

– Байки ходят… Знаешь, мне тоже страшно одному бывает.

– Тебе? Страшно? – Любомира усмехнулась, затягивая очередной узелок. – Ты громадный медведь, хозяин леса – кого тебе бояться?

– Себя? – охотник проговорил полувопросительно и отвернулся. – Готова моя одежа? – тут же сменил тему.

– Почти, – ведьмочка зубами оторвала нитку. – Лови. Портки только сам будешь зашивать.

Она кинула ему куртку, и охотник поспешно набросил ее на плечи:

– Спасибо. А теперь спать ложись, – проговорил строго. – Я буду портки чинить…

– Ты мне не брат, не отец, чего распоряжаешься? – ведьмочка недовольно поджала губки, но все-таки послушно вытянулась на лесной подстилке у костра. Беруня тут же оказался у нее под боком, и она с благодарностью обняла теплого медвежонка.

Марун продолжал, не обращая внимания на ее слова:

– Завтра по болоту пойдем – дорога трудная.

– Надеюсь, разбойников больше не будет, – Любомира пробормотала, уже засыпая.

– Лихих людей там нет, но можно кого пострашнее встретить.

– Лешего что ли? – ведьмочка приоткрыла один глаз.

– Бывает, что и лешего. Спи, давай.

Охотник

лег напротив Любомиры. Между ними был костер, и последнее, что она заметила, были его блестящие в отсветах пламени светло-карие глаза, похожие на две капельки горячего меда.

Глава 6. Болотная хмарь

В путь тронулись, едва рассвело. Зябко ежась от утреннего тумана, ведьмочка еще раз оглядела полянку в поисках волшебного гребешка, но, так и не найдя его в высокой траве, со вздохом причесалась пятерней. Марун только смерил ее тяжелым взглядом и ничего на это не сказал.

Шли еще медленнее, чем накануне. Под ногами чавкала влажная грязь, в траве то и дело попадались лужицы. Новые кожаные сапожки Любомиры быстро промокли, и теперь хлюпали при каждом шаге. Невыспавшаяся, с мокрыми ногами, сердитая ведьмочка неуютно сутулилась и только мысли о младшем братце заставляли ее идти все дальше и дальше на лесное болото следом за охотником. Она настороженно глядела ему в спину: а ну как ему снова вздумается перекинуться медведем? Что тогда? Опять песенку ему спеть?

Внезапно Марун остановился:

– Нет, так дальше идти нельзя.

И принялся обшаривать ближайшие заросли лещины. Срезал молодое деревце и в несколько ловких движений обстругал его от веток.

– Ты чего это удумал? – Любомира с подозрением следила за мужчиной.

– Слегу [*] хочу себе справить – и тебе, – оборотник покосился на девушку. – Дорогу перед собою щупать на болоте. А то не ровен час, угодишь в лыву [**] или, того похуже, в трясину.

– Мамочка, – Любомира даже юбку подтянула повыше, до самого колена, словно так могла уберечься от зыбкой топи. – Мне нельзя в трясину, мне Василёчка выручать надобно…

– Вот, потому и держи, – Марун протянул ей крепкую ровную палку, аккурат по ее росту. – Прежде чем ступить, проверяй, тверда ли опора.

– Так… ты ведь все равно впереди идешь, – девушка протянула задумчиво. Спохватилась, – Ой, а как же Беруня?

– Лесной зверь трясину лучше нас с тобой чует. Не пропадет, – Марун срубил себе вторую палку, подлиннее. Добавил, – А если вдруг чего не так… пособлю, чего уж…

Погода начала портиться. В лесу потемнело, занялся мелкий моросящий дождичек, и где-то в небе погромыхивало, пока еще далеко и неуверенно. Пахло свежестью.

– Гроза будет, – Марун проговорил с убеждением, и у Любомиры даже мысли не возникло усомниться в его словах. Хотя радости от его правоты она не испытывала – мокнуть очень не хотелось. И без того от промокших ног по всему телу ползла стылая зябкость. – Укрытие нам с тобой надобно.

– Не поспеем до места к сроку? – девушка потерянно огляделась: ну, где в лесу спрятаться от грозы? Дерево – ненадежный приют, мигом промокнет да еще сильнее тебя же намочит.

Марун молча покачал головой: