Там, где цветёт папоротник
Шрифт:
– Не нужна ей теперь смертная водица! – Змей прорычал, но баюн так строго на него посмотрел, что он примолк:
– Это пусть Кощей с супружницей решат, что ей нужно: смертная водица, цветок папоротника или твоя рука… ой, то есть лапа, – котейка промурлыкал и, не обращая внимания на яростные взгляды Змея, потрусил вперед.
Глава 13. Живодрево
Змей Горыныч снова вызвался быть провожатым и теперь шел впереди с гордым видом оскорбленного достоинства.
–
Ведьмочка пригубила Ягининой водицы, и снова она, словно чудодейный нектар, придала ей сил и спокойствия.
– Послушай, Марун…
– Нет, это ты послушай, Любомира, – охотник тоже отпил из бурдюка и крепко закупорил его. – Чего-то не того ты наворотила, девка.
– Но я же… ради тебя, – Любомира не знала, куда глаза девать.
– Ради меня свою девичью честь другому обещала? – Марун невесело усмехнулся. – Странные у тебя одолжения.
– Так убил бы он тебя. Что б я тогда делала? – Любомира не сдавалась.
– Да, то же, что и сейчас, к Змею бы просваталась. Токмо честь свою сберегла бы да совесть мою, – Марун отвернулся. – Так-то ты мне тоже кое-чего обещала, Любомира. Или забыла уже?
– Не забыла, – девушка ответила чуть слышно, едва не плача.
Охотник сокрушенно покачал головой:
– Погубил я тебя, Любомира. Как мне-то дальше жить прикажешь? – он с горечью посмотрел на ведьмочку, но она не поднимала глаз.
– А ну как Кощей не даст благословения на эту свадьбу? – Любомира хваталась за соломинку.
– Не стоит ждать справедливости от черного колдуна, недобрая про него молва идет, – охотник головой покачал.
– Так вон про Ягиню тоже много чего сказывают, а она совсем не такая оказалась, – Любомира не сдавалась. – Добрая и вообще… бабка моя.
– Даром что бабка, нет в тебе ее мудрости. Даже с родственничком не смогла договориться, – Котофей нагло влез в разговор.
– Да, какой он мне родственник? Образина чешуйчатая, – Любомира бросила быстрый взгляд в спину Змею, но тот не услышал ее или сделал вид.
– Ой, ли? А как ты на него смотришь? – котейка не унимался. – Не стреляла б глазками, так и не смог бы Змей ничего вам сделать. А теперь – расхлебывай. Одна надежда на Кощеюшку, что пожалеет он тебя.
– Как это я смотрю? – Любомира попыталась оправдаться, но все равно чувствовала себя виноватой.
– Да, вот так, как на молодца, – баюн продолжал поучать ее. – Только не молодец он, а зверь-чародей. У него, знаешь, сколько девиц таких, как ты, было?
– Сколько? – ведьмочка только глаза округлила.
– Много! – кот округлил глаза еще сильнее.
– Хватит девицу стращать, и без тебя ей не сладко, – Марун прикрикнул на кота, и дальше они шли в молчании, каждый в своих невеселых думах.
…Довольно быстро Любомира устала от праздничной красоты вокруг: от пестрых красок рябило в глазах,
Охотник с ней не разговаривал, впрочем, он и раньше был не болтлив, а теперь и вовсе замолк. Котофей с довольным видом носился по траве, распугивая бабочек и мелких пташек. Те возмущенно чирикали на него, отгоняя от своих гнезд. И Любомира решила заговорить со Змеем:
– Скажи, Горыня, долго нам еще до Кощеева двора идти?
– А это смотря, какой дорогой я вас поведу, – Змей ответил с хитрым прищуром.
– А ты поведи самой короткой, – Любомира захлопала глазками и попыталась улыбнуться, но Змей, казалось, видел насквозь ее девичью хитрость, и она стыдливо отвернулась.
– Не хочу короткой, хочу интересной. Хочу, чтоб ты сама с радостью отказалась от своего берендея и ко мне прибежала в ножки кланяться.
– Так я вроде уже и без того поклонилась, – ведьмочка исподлобья посмотрела на чародея.
– По доброй воле? – Горыныч вопросительно поднял брови.
– Не шибко по доброй, – Любомира проворчала в ответ.
– То-то же. А я хочу, чтоб по доброй. Чтоб ни у кого сомнения не возникло в том, играть ли нашу свадьбу. Эх, Любомира, мы с тобой тут таких дел наделать можем… Вся Навь будет у наших ног лежать, а там, глядишь, и до Ирия доберемся, – Горыня в предвкушении потер ладони друг о друга, и с них посыпались искры.
– Каких дел? – Любомира нахмурилась. – Я обычная травница, даром, что Ягинина внучка. Не учили меня еще ведьмовскому делу, ничего особенного я не умею, к тому же… девица еще…
– То, что девица, это прекрасно, – Змей только зелеными глазами сверкнул на ведьмочку. – А что не учили… Неужто ж ничего этакого за собой не замечала никогда?
Любомира только плечами пожала:
– Ну, врачевать умею понемногу, звери меня любят, знаки огненные могу накладывать… ой…
– Вспомнила? – Горыныч усмехнулся.
– Тут давеча полез ко мне водяной целоваться, так я его того… не рассчитала, ошпарила… немного.
Горыныч рассмеялся, натянуто и сухо:
– Так ему и надо, прелюбодею болотному. Вот видишь, дарование в тебе сидит сильное, разбудить его только надобно. А кому, как не мне его будить? Я сильнейший в Нави чародей.
??????????????????????????
– После Кощеюшки, – баюн, слышавший из травы весь разговор, тут же влез со своим мнением.
– Помолчал бы ты! – Горыныч бросил в траву сноп искр, но котика там уже не было. Он стремглав взлетел на ближайшее дерево и теперь смотрел на товарищей с его веток.
– Плохой дорогой ты нас ведешь, Змей Горыныч. Сам же не рад потом будешь, – Котофей прошипел, взъерошив шерсть на загривке.