Там, где цветёт папоротник
Шрифт:
Медведь заревел. Да так оглушительно, словно гром прогремел над безмолвным миром Нави, словно сам Батюшко решил спуститься в подгорние чертоги наказать их обитателей за ослушание.
Птица Сирин с возмущенным квохтаньем бросилась в небо, Любомира в страхе попятилась. У Котофея шерсть на загривке встала дыбом, с громким мявом он шарахнулся в ноги Любомире. Даже бессловесные обитатели мертвой деревеньки поспешили разойтись дальше от страшного чудища.
Сбросив оцепенение, Змей кинулся в атаку, но от первого же удара о медвежий бок, его пламенный клинок разлетелся
– Марун, не надо! – Любомира спохватилась, шагнула было к дерущимся, да Котофей вцепился когтями в ее штанину:
– Стой, бедовая! Затопчет!
Но Любомира не сдавалась, шагнула еще, волоча за собой баюна:
– Марун, не тронь его! Нельзя тебе! Навек ведь в медвежьей шкуре останешься…
Казалось, эти слова на миг отрезвили оборотня, и он выплюнул руку Змея. Тот с шипением попятился:
– Ну, гляди же, берендей, сейчас померяемся, кто из нас с тобой больше.
И только собрался Змей Горыныч сменить облик, как Марун одним ударом огромной когтистой лапы снес ему голову.
***
С обезглавленных плеч Змея Горыныча брызнул сноп искр, а потом повалил дым, густой и черный. Тело Змея скрылось в этом дыму, а когда он рассеялся, тела уже и не было.
– Все, теперь точно каюк, – Котофей, выгнув спину и взъерошив шерсть, смотрел в то место, где только что стоял Змей Горыныч. – Бежать надобно.
– Куда? – Любомира тоже, не моргая, глядела туда, где еще курились остатки змеева дымка. – Разве убежишь из царства Нави? Нам без Змея Калинов мост не перейти.
– Куда-куда, к Кощею, разумеется! – кот поднялся на задние лапы и теперь за штаны тащил Любомиру в сторону Маруна. – Залезай на медведя, и бегом давайте, пока Змеюшка не очухался. Такого он точно не попустит. Это ж надо, второй головы Змея Горыныча лишить. Да, силен ты, Марун-оборотник. Может, так медведем и останешься? Силы-то чародейской в тебе немерено.
Марун в ответ только зарычал. И на сей раз он не торопился принимать человечий облик. Любомира тоже заупрямилась:
– Это что ж, я у суженого на загривке поеду?
– А у тебя теперь выхода другого нет, – баюн все-таки затолкал ведьмочку на спину медведю. – Он теперь так и будет в медвежьей шкуре ходить, пока ты проклятие с него не снимешь, ну или…
– Или что? – Любомира вцепилась в жесткую медвежью шерсть.
– Или то! – Котофей тоже запрыгнул на шею медведю и впился когтями в его загривок. Марун коротко рыкнул и бросился бегом.
…Медведь бежал быстро. Любомира даже и подумать раньше не могла, что эти косолапые увальни могут так быстро бегать, быстрее упряжной телеги. Да что там, быстрее верхового. Только ветер свистел, да косу ее трепал все сильнее. Она закрыла глаза, прижалась щекой к медвежьему
– Быстрее, быстрее, Марун Северный Ветер. Давай, покажи, что не зря тебе это прозвище дали.
– Марун значит «рожденный зимой», потому и Северный Ветер, – Любомира проговорила, поправляя котика.
– Да, без разницы, – Котофей взвыл в отчаянии. – Ежели не успеем до Кощеева чертога, пока Горыныч голову свою не залечит, хана нам. Всем. Даже тебе. Не пожалеет.
– Ой, мамочки, – Любомира пропищала и крепче прижалась к медведю. – А Кощей-то поможет?
– Как бы там Горыня ни хорохорился, Кощею он в подметки не годится. Ежели Бессмертному захочется, он его шкуру на сапоги пустит, и даже не вспотеет.
– Я не про то. Захочет ли он уберечь нас от Змеева гнева?
– Родную-то дочку? Конечно, захочет.
Едва Любомира не свалилась со спины бегущего медведя:
– Ты ври-ври, да не завирайся, кот-баюн. Мало мне что ль Бабы Яги в бабках, мало Змея Горыныча во внучатых троюродных сводных братьях, еще и этот в родственники примазывается?
– А я не вру, правду-матку тебе говорю, – котейка довольно промурлыкал.
– Это что ж такое получается? – ведьмочка рассеянно перебирала пальцами медвежью шерсть. – Это что, Кощей Бессмертный мой батюшка?
– Да, а Мара – матушка.
– А зачем же они меня от себя отослали тогда? – ведьмочка нахмурилась. – Верно, не хотели они, чтоб я при них росла. Значит, точно не рады будут моему возвращению. Нельзя нам к Кощею. Марун, остановись! – она коротко хлопнула ладошкой по мохнатому боку.
– С ума сдурела?!! Марун, не останавливайся! – Котофей цапнул медведя по другому боку, и тот только коротко рыкнул в ответ.
– Все от меня избавиться хотят, – Любомира уткнулась лицом в медвежий загривок. – И родители, даже бабка и та к чужим людям на воспитание отправила. Никому я не нужна.
Ведьмочка стиснула зубы и тихонько заплакала, благо густой звериный мех хорошо впитывал слезы.
– Ну-ну, не кисни, – баюн ласково погладил ее по плечам. – Наверняка, на то причина была у них серьезная. Вот, приедем к Кощею, и он сам тебе все расскажет. А покамест, главное не останавливаться. Змей летает быстро, ежели встанет на крыло, ни в жисть нам от него не уйти.
– А как же братец мой, Василёчек? – от неожиданной догадки слезы Любомиры высохли, она подняла голову и вопросительно посмотрела на Котофея. – Он тоже Кощеев сын? Тоже колдун?
– Видишь ли… – котейка замялся. – Пусть Бессмертный сам тебе все расскажет.
Глава 15. Царь Нави
Как ни быстро бежал медведь, да только дорога была неблизкая. Любомира притомилась и даже закимарила на его спине, а Котофей ее придерживал когтями, чтоб не свалилась.
Когда ведьмочка приоткрыла глаза, сбросив тяжелую дрему, вокруг все также мелькали яркие деревья, точно в осенних красках, пестрые птички в испуге разлетались в стороны от пробегающего мишки.