Там, где мы служили...
Шрифт:
— О наших братьях, — сказал кто-то, и Майкл кивнул без удивления:
— Да, — и поднял лицо от струн. Бледное было оно у Майкла… Он скользнул рукой по струнам, потом заглушил их — и вместе с ними, казалось, и весь остававшийся ещё в зале шум… Послышался тихий и какой-то горький голос юноши:
— Да, стая. Я старик. Я словно стёртый клык. Не разорвать мне память вольных снов. В них пыл давно затих, И больно бьют под дых Глаза моих друзей, Глаза— Майкл вдруг всем корпусом подался вперёд и вправо, взлетела лютня, рука вскинулась над струнами — и грохнул аккорд:
— …волков! Луна, луна, луна — Взрываем воем тишину… Луна, луна, луна — Луна и волк в ночном лесу… Возьми меня к себе, луна… [69]…Песня была тоскливой, но зачаровывающей, словно и в самом деле одинец плакал о чём-то в дремучей холодной чаще. Витька смотрел прямо перед собой, вспоминая почему-то Шарло, погибшщего на его глазах с криком: «Анн!», падающего в пролом марня, вражеского снайпера, катящиеся по склонам ямы-тюрьмы трупы… И вдруг собразил, что напротив него, рядом с тем парнем, сидит и смотрит ему прямо в глаза девчонка. Впрочем, смотрела она всё-таки не на Витьку — взгляд был вполне бездумным, она слушала песню. А Витька, сморгнув, всмотрелся внимательней.
69
Из песни групы «Любэ».
Он видел немало красивых девчонок, особенно не обращая на них внимания. И честное слово — эта вовсе не была ослепительной красавицей. Загар — видно, ещё с прошлого года, прочно въевшийся в кожу, густой, не очень обычный в мире, где солнце всё ещё не каждодневный гость. Длинные и очень густые, ухоженные каштановые волосы — тоже не шедевр в общем-то, да и вышитая головная повязка обычное дело. Большие светло-серые глаза в длинных ресницах… но и у самого Витьки ресницы не хуже, а глаз таких вокруг — одиннадцать на дюжину. Очень красивые губы, правда, носик прямой-небольшой — но и опять-таки, полно такого добра… Витька поднял бровь, пытаясь разобраться в своих ощущениях.
— Джек, — негромко окликнул он сержанта, как раз куда-то направившегося из-за стола. Тот сразу свернул, встал сзади, нагнулся:
— Чего?
— Джек, — повторил Витька, — только тихо. Девчонка красивая напротив?
— Ты что, выпил? — удивился сержант.
— Не больше чем ты.
— Я вообще не пью.
— Вот именно. Красивая?
— М-м… неплохая, — сержант встревожился. — Только слушай, Вик… у переселенцев с этим строго, учти. А то обалдеешь. Полезешь, она переломится, конечно — ты парень красивый — и потом четверо парней размерами с Эриха тебе предложат добровольно жениться, или пообещают прицепить тебе на уши твои яички вместо серёг.
— Джек, я серьёзно…
— Ты не знаешь, как я серьёзно! В «Мёртвой Голове» четыре месяца назад одного вот так женили. Хорошо ещё, ему девчонка и правда нравилась.
— Сержант, — неожиданно сказал Витька. — Неужели с тех пор, как погибла твоя девчонка, ты не смог найти себе другую? Или она и правда была самой-самой? Джек?
Сержант ответил не сразу. Он навалился на плечи Витьки так, что тот испугался — что с ним?! но, повернув голову, увидел, что Джек… улыбается.
— Да нет, — с грустной беспечностью сказал он. —
— Как ты с ней познакомился? Нет, можешь и не…
— Они приехали в наш лагерь на праздник. Я увидел её — и влюбился. Безо всяких там нашёптываний на ухо, обнимок в потёмках и осторожных проб… Точно так же, как у нас получилось в первый раз — безо всякого предисловия оказались на траве, ни я не лез к ней, ни она не валяла дурака-ломалась. И погибла она так же просто… — Джек дёрнул лицом, задержал дыхание. — Просто прилетела пуля гада, в которого я однажды побоялся выстрелить.
— Ты — побоялся?! — Витька недоверчиво откинул голову, рассматривая сержанта.
— Да. Я — побоялся. Хотел жить. А вышло — убил её. Видишь ли, жизнь, оказывается, жестоко наказывает трусов. Даже если это трусость секундная… А тебе и правда понравилась эта девчонка? — Витька просто кивнул и снова посмотрел на сидящую напротив — уже не отрываясь. Джек покачал головой. Вот как… Может, хоть этому повезёт… — Тогда познакомься с ней. Познакомься, — и, подтолкнув Витьку между лопаток, шагнул чуть назад с возвращающимся на своё место Майклом.
— Я пою, все слушают, а вы болтаете, — с обидой сказал тот. Кажется, он обиделся на самом деле и хотел углубить конфликт, но Джек поднёс палец к губам и указал на Витьку глазами. Майкл тут же заткнулся и сел на своё место.
— Что тут такое? — шёпотом осведомился он.
— на наших глазах рождается большая любовь, — без тени иронии сказал Джек, наливая себе эля.
— А-а… — протянул Майкл и, пожав плечами, подтащил к себе блюдо с кусками жареного сома. Но, вгрызшись в первый же беловатый в румяной корочке кусок, остановился и почти выплюнул его: — Что?! — спросил он бешеным шёпотом. Но Джек уже удалился куда-то, и Майкл повернулся к Витьке…
…Столы были слишком широкими, чтобы говорить через них тихо, а лезть на стол животом — как-то… Поэтому Витька просто продолжал рассматривать девушку — внимательно. Пристально. Очевидно, подобное рассматриванье тут не считалось чем-то неприличным — сама же девушка особо не обращала на это внимания, и Витька, пользуясь этим, с удовольствием её разглядывал.
Девушка, слушавшая певца, отвела от него наконец глаза и потянулась к кубку — но неожиданно обнаружила наконец, что на неё смотрит сидящий напротив штурмовик, парнишка её лет. Смотрит задумчиво и с интересом — а, встретившись взглядом с глазами девчонки, вдруг вспыхнул и уткнулся носом в свою тарелку. Потом вновь поднял глаза — странные, с искоркой. Девушка разбиралась в знаках различия — ланс-капрал, не рядовой — и знала, что в Ротах звания зазря не раздают. Ей почти хотелось, чтобы парнишка с нею заговорил — и он словно уловил эту мысль…
… - Как тебя зовут? — спросил Витька довольно глупо.
— Брекки, — улыбнулась девушка и, помедлив секунду, спросила: — А ты? То есть, тебя? — она говорила по-английски со скандинавским акцентом.
— Виктор, — юноша чуть наклонил голову. Серые глаза девушки сверкнули:
— Какое грозное имя!
Витька не сообразил, о чём она, пожал плечами. [70] Брекки уточнила:
— Ты русский?
— Да, — кивнул он.
— А кто у тебя есть семья?
70
Девушке послышалось «wing tor» — «бог-метатель молота» на архаичном скандинавском.