Там, где мы служили...
Шрифт:
— Полегчало? — поинтересовался серб.
— Угу.
Плечо и бедро горели. Хотелось поскорей добраться до лавки. Но Иосип, кажется, витькиных страданий не замечал. Сербский мальчишка был весел, глаза блестели, от него слегка попахивало вином.
— Здесь очень красивые девчонки, — понизив голос, признался он. — Почти такие же, как наши.
— У тебя дома осталась? — спросил Витька, следя за Брекки — она беспокойно оглядывалась по сторонам.
— Не, — беспечно ответил серб. — Я двух или трёх поменял за последние полгода.
Витька склонен был поверить — такие мальчишки, как Иосип, у женского пола всегда пользуются успехом. Кивнув, русский спросил — неожиданно
— А отец твой… где?
Серб резко помрачнел, от его весёлости мгновенно не осталось и следа.
— В Месопотамии лежит.
Витька наклонил голову. А Иосип, передёрнув плечами, опять взбодрился.
— Смотри, как танцуют!
Посмотреть в самом деле было на что. Три пары юношей танцевали с двумя ножами каждый — клинки сталкивались в воздухе с ритмичным лязгом, мелькали, подброшеные и перебрасываемые из рук в руки, над головами танцоров, которые крутились, подпрыгивали, сходились и расходились… За ними внимательно следили из-за столов, в такт стуча кулаками по столешницам. Кончилось тем, что из-за стола вскочил Толька Бронников, кубанец из 3-го ударного и, дико, режуще свистнув, прыгнул через стол, расставив в прыжке руки, как крылья — и пошёл по кругу возле танцующих вприсядку, быстро ударяя себя ладонями — по груди-по бёдрам-по подошвам сапог и выкрикивая:
— Эхххх, ходи-братва-разговаривай-Россия — и-и-и-и-и-иххххххаааа!!! — раскинув руки снова, он, как подброшенный пружиной, взметнулся в воздух, в прыжке сев на шпагат. И ещё, ещё, ещё — раз за разом, не сбивая дыхания.
— Й-арррр! — в полном восторге ревел зал. То, как пляшет русский, большинство тут видели, наверное, впервые. Толька же неожиданно выхватил из ножен на поясе у одного из танцевавших парней длинный тесак… и вокруг него вспыхнуло ало-серебряное в свете факелов сияние, рассыпавшее быстрые блики. Подкинув тесак к потолку, Толька вновь подпрыгнул, перехватил оружие за рукоятку и приземлился на колено, выкрикнув:
— Ха!
«Дум-бам-дум-бам-дум-бам-дум!» — удары кубков по столу слилось в ритмичный грохом — и резко оборвалось. Тольку тут же потащили в компанию молодых ребят, которую возглавляли те танцоры. Причём каждый стремился ему налить побольше и обнять покрепче.
— Толь, пей поменьше! — предупреждающе крикнул сержант Левинский. — Проспаться не успеешь!
— Я не пью, товарищ сержант, ты ж знаешь! — весело откликнулся кубанский казачонок, всё-таки вежливо поднимая кубок.
Решившись наконец оттолкнуться от стены, Витька на едином рывке добрался до лавки и сел на неё. Украдкой перенёс правую ногу на место, придерживая руками, как чужую вещь.
— Ты чего?! — изумился Майкл.
— Отсидел, — сквозь зубы сказал Витька. И поймал взгляд Оза — совершенно больной, как у побитого пса.
— А… — откликнулся Майкл, всё ещё искоса удивлённо косясь на друга. — Куда бегал-то?
— Тошнило, — Витька протянул руку за хлебом и столкнулся с ладонью Брекки. На миг задержал на ней пальцы — девушка подняла глаза, тихо прикрыла их ресницами…
…Ромка неожиданно поддал. Сидевший рядом Олег шипел ему, чтобы он перестал, но Ромка, кажется, что-то вспомнил — упулился в стол, весь побагровел и что-то угрюмо цедил о могиле, о каких-то четырёх камнях и старой липе, а потом запел, перевирая мотив и ожесточённо:
— Мальчик-горнист, дан приказ тебе снова трубить в атаку! Мальчик-горнист, я седой — не значит, что я не умею плакать! Снова трубишь, снова вперёд, снова знамя над головой… Мальчик-горнист,— Напился, — Джек встал. — Эрих, помоги вывести, а то сейчас драться начнёт…
— Погодите, погодите, лучше я, — Олег поднялся и начал в свою очередь поднимать Ромку. Тот не сопротивлялся, и они вдвоём двинулись к выходу, а Скобенюк аккуратно показал кулак Джеку, который чертыхнулся.
72
Стихи Валентины «Ленты» Ососковой.
— А ну-ка, парни! — Билли поднялся. — Споём и мы, давайте-ка!
Призыва, наверное, ждали давно. Звонкий, весёлый голос взвился над столами:
— Пускай ни сна и ни покоя, Пускай за боем снова бой — Не вздумай, старая с клюкою, Что мы склонились пред тобой!— и его подхватили голоса других партизан — почти всех в зале:
— Пускай пожары и разруха, Пускай сжигают нас дотла — Не вздумай, чертова старуха, Что будто бы твоя взяла! Пусть воет ветер снегопада Суровой ядерной зимы — Запомни, бестия из ада: Мы — не рабы. Рабы — не мы! [73]73
Стихи Бориса «Сказочника» Лаврова.
5
Штурмовикам вообще-то было надо ночевать в БМП, но их бронекоробки так выстудило ветром, что даже Скобенюк не воспротивился, когда Каттерик отвёл взводу большущий зал, где в настоящем очаге горел (с не очень приятным запахом) большими кусками нарубленный уголь. Рядом лежали вороха армейских одеял.
— Всем спать, — распорядился Скобенюк. — Для водил — подъём на час раньше.
Эрих — он сидел, разуваясь — буркнул какое-то немецкое ругательство. Джек толкнул его:
— Не скрипи. За ночь совсем выстудится, без разогрева не поедем.
— Могу одолжить зажигалку, — серьёзно предложил Ник. Эрих замахнулся сапогом:
— Канадка недорезанная! Поползай под ней сам!
— Это твой крест, — серьёзно сказал Ник, скатывая в рулон под голову второе одеяло. — Ух! А ничего, мягко!
— Ты куртку где так распорол? — вдруг спросил Джек, берясь за плечо Витьки. Тот застыл, похолодев — сейчас, в близком свете, все увидели не только порезы на куртке и штанах, но и пятна вокруг них. Лицо сержанта холодно изменилось, а пальцы на плече стали жёсткими. Он сдёрнул куртку вниз и коснулся пластыря:
— Что это?
— Порезался… — неохотно ответил Витька, пытаясь натянуть куртку, но Джек неожиданно стиснул плечо так, что заныла ключица:
— Дрался? — тихо спросил он.
— Дрался, — тут же ответил Витька.
— …товарищ сержант.
— Так точно, дрался, товарищ сержант.
— В бедро — тоже?
— Так точно, товарищ сержант.
— А ты его?
— В бок, товарищ сержант.
— В бок?! — глаза Джека расширились, губы дрогнули, и Витька заспешил:
— Он жив, жив, я только ранил…