Там, где мы служили...
Шрифт:
Он повернулся, вышел, а вскоре хлопнула наружняя дверь. Женщина встала и подошла к окну.
Её сын и англосакс шли по тропинке к калитке — рослые, плечистые, в одинаковых тёплых куртках, с непокрытыми головами. Самостоятельные, спокойные, взрослые, им вряд ли уже нужны опкеуны — их заменили командиры и боевые товарищи…
…Витька обернулся и помахал рукой окну, в котором стояла мама.
7
В джипе, которым Витька добирался до места — это был большой открытый «лендровер» — кроме ящиков с местными консервами и шофёра были ещё двое партизан: парнишка одних с Витькой
— Что, стало опасно? — осведомился он наконец.
— Тут всегда было опасно, — ответил парнишка. — Слева — «чёрные повязки» справа — Йотунхейм, там вобще никто не знает, что творится. Тут война не окончилась.
— Вчера напали на ферму Уоттингов, — дополнил ирландец. — Хорошо ещё, вовремя подоспели соседи.
— Кто напал? — спросил Витька.
— Да «чёрные повязки» же, кто! — плюнул за борт ирландец.
Витька кивнул. С «чёрными повязками» его рота ещё не имела дел, но всем было известно, что это — многочисленные банды из местных, не подчинявшиеся разгромленным «синими беретам». Оттеснённые колонистами — англосаксами и не только — они вовсю развернулись в неизведанной глуши Йотунхейма. Партизаны Крэйна, ополченцы переселенцев из Европы, Тридцать седьмая группа Дальней Разведки и дислоцированная теперь здесь же рота «Волгоград» — всего около двух тысяч бойцов — сражались против как минимум втрое превосходящего численно и вдобавок очень мобильного и ни к чему не привязанного противника…
— Что там впереди такое? — тревожно спросил вдруг шофёр, правой рукой ближе подтянув армейский автомат. Все поглядели вперёд, на лесную дорогу.
— Чёрт! — крикнул ирландец. — Наши на мине подпрыгнули! Бандосы груз уносят!
И тут Витька тоже увидел всё. Крытый брезентом лёгкий грузовик стоял на обочине, завалившись направо-вперёд, дверцы высокой кубической кабины были открыты. Бандиты — в разномастном тряпье, но одинаковых чёрных повязках на лохмато-курчавых головах, с оружием за спинами, растаскивали из кузова ящики и грузили их на вьюки стоявших тут же низеньких лошадок.
— Жми! — крикнул парень за гранатомётом. — Бей! Ул-лю-лю-люуууу!!!
Витька, чувствуя, как его охватывает боевое веселье, собранно завалился боком на борт, выставил через него РПД. Над головой прогремела-пролязгала короткая очередь «вектора» — среди обернувшихся бандитов метнулись чёрно-рыжие снопики разрывов, завизжали, забились, закидывая крупами и вставая на дыбы, лошади.
— Северяне, северяне! — истошно завопил молодой голос. Халатное тряпьё метнулось к лошадям, не разбираясь — кто, где и сколько. Они даже не пытались отстреливаться. Ящики, ещё не закреплённые на вьюках, падали, с треском раскалывались о землю.
Стреляющий джип не мог преследовать врага среди деревьев и остановился. Витька, выпрыгнув наружу, упал на колено, ловя на мушку прыгающие между стволов и листвы халаты — как вдруг услышал крик.
— Secgеs, help! Drag, secgеs! [57]
Он увидел, как за одним из уносящихся всадников тащится, кувыркаясь, через траву и кусты человек в куртке-хаки.
Расстояние было небольшим для пулемёта — метров пятьдесят — но очень большим для леса, ещё немного — и всадник скроется за деревьями. Витька выпустил короткую
57
Парни, помогите! Тащат, парни! (англ. — сакс.)
— Вуй! — донёсся вскрик; всадник вскинул руки, скакал ещё секунду, а потом разом свалился вбок. Витька передвинул ствол и успел снять ещё одного — тот подскочил в седле и вылетел из него.
— Добро пожаловать на работу, — пробормотал Витька и крикнул остальным: — Я посмотрю!
Перебегая от куста к кусту, он добрался до возившегося в траве партизана — к счастью, конь, к которому он был привязан, стоял спокойно и щипал молодую травку.
— Живой? — тихо спросил Витька, присев рядом и держа пулемёт боевым хватом. Левой он достал нож.
— Рёбра… — спасённый сел. Из глубокой раны на лбу текла кровь. — Спасибо, — он говорил сейчас по-русски, довольно правильно, видимо, опознав русского в Витьке.
— Пожалуйста, — Витька полоснул ремень — не верёвку, а именно кожаный ремень — стягивавший ему запястья. — Как же это вы влетели?
— Мина… — прохрипел тот. Руки у него тоже были в крови.
— Сам дойдёшь? Вон джип.
— Дойду…
Он поднялся, похромал к дороге. Витька ещё раз огляделся, пошёл к убитым.
Первому бандосу он попал тремя пулями чуть правей позвоночника. Тут оставалось только констатировать: «Капец,» — что Витька и сделал.
— Так, — он присмотрелся к другому убитому, пробормотал. — А этот?
«Этот» тоже был убит — две пули попали в позвоночник и сердце. На боку у бандита оказалась полевая сумка, которую Витька забрал с собой, возвращаясь к дороге…
…Там лежали ещё трое убитых. Раненый «черноповязочник» сидел у заднего борта грузовика — осколки пробили ему оба бедра, и теперь он тихо скулил, со страхом глядя на ствол пулемёта, который воткнул ему в ухо ирландец.
— Банда бея Маргу, — сказал ирландец. — Слушай, штурмач, посмотри в кабинет. Там что-то не того…
…Второй партизан свисал из кабины наружу. Очевидно, при взрыве мины он остался жив и пытался выпрыгнуть следом за тем, которого чуть не утащили — но задержался, вынимая из шарнира в лобовом бронестекле пулемёт. Его расстреляли почт ив упор из обочины.
— Иди сюда, — позвал шофёр «ровера». Молодой партизан продолжал находиться в машине за гранатомётом, там же сидел и освобождённый Витькой пленный, — тут ловушка.
Водителя грузовика убило взрывом мины точно под ним — сиденье сорвало с креплений, беднягу бросило вверх и вперёд так, что он пробил головой стекло, а руль вмялся в грудную клетку, сломавшись сам и проломив её. Гранату-ловушку Витька увидел сразу — умелая рука пристроила её на виду, между остатками руля и крышкой «бардачка».
Холодок… холодок… Витьке ещё никогда не приходилось всерьёз обезвреживать взрывчатые ловушки, хотя в теории он знал, как это делается и тренировался на муляжах. Сейчас он обнаружил, что ладони вспотели и более того — дрожат.
«Спокойно, — подумал он. — Парень за спиной — твой инструктор, а это — манекен в крысиной крови… да-вай!»
Очень осторожно он провёл ладонью — как по волшебству переставшей дрожать — вокруг гранаты. Пальцы тут же наткнулись на тонкую проволочку, уводившую под дверцу бардачка. Ловушка для лопухов, но расчёт тонкий — у любого, кто увидит своего товарища в таком состоянии, первым желанием будет его поскорей вытащить. Ну и…