ТАСС не уполномочен заявить…
Шрифт:
Они выпили кофе, съели по паре бутербродов с красной икрой. Заели всё это бананами.
— Я так понимаю, что это был завтрак для меня, — улыбнулась Лариса. — Ты остался голодным.
Аристарх виновато улыбнулся: „Что правда, то правда“.
— А теперь я тебя покормлю, — а ты отдыхай, сказала она. — Как ты отнесешься к яичнице с беконом?
— Очень даже замечательно отнесусь. Тем более, что теперь это будет мое самое любимое блюдо. Я точно знаю.
— Вот и прекрасно, отдыхай, — и новоиспеченная жена упорхнула на кухню.
И минут через пятнадцать
— Какой царский завтрак, и как всё красиво оформлено, — радостно сказал Аристарх. — Только боюсь, с моим аппетитом никаких продуктов не хватит.
— Не волнуйся, улыбнулась Лариса, — у нас два холодильника. И о нас хорошо позаботились, чтобы в эту неделю мы не остались голодными…
Она посмотрела, с каким удовольствием он поглощает еду, приготовленную ее руками. Лицо его по-прежнему продолжало излучать сияние.
— Помоги мне немножко, — попросил он, — что ж я один ем.
— Ты меня уже накормил, а это — персональное блюдо для тебя.
— Спасибо. Не волнуйся, я сам отнесу посуду на кухню, — сказал он, запивая сытный завтрак апельсиновым соком.
После кухни он заглянул в ванную комнату. Провел рукой перед зеркалом по лицу, замечая чуть подросшую щетину.
— А ты, и правда, сияешь весь, „воин Эллады“, — мужчина прикрыл в блаженстве глаза, — да за такие слова, да за этот первый завтрак, который она приготовила специально для него, он сам не знает, что сейчас сделает, потому что на седьмом небе от счастья…
Когда Аристарх вошел в комнату, Лариса в задумчивости держала пачку сигарет и зажигалку.
— Мне курить так хочется после кофе, — сказала она, делая усилие над собой. — А я родителям давно обещала „завязать“…
— Ну, Ларушка, зачем? — осторожно придерживая пачку сигарет в своей большой руке, сказал Аристарх. — А давай перебьем это сейчас ложечкой меда?
И он налил сначала полбокала минералки, а затем зачерпнул маленькую ложечку меда и поднес к ее губкам.
— А ты знаешь, почему медовый месяц так называется? — спросил он, понимая, что надо как-то срочно отвлечь ее мысли от курения.
— Ну, понятно, первый месяц молодоженов после свадьбы и всё такое…
— Вот что делает с нами цивилизация, — улыбнулся мужчина. — Конечно, с одной стороны — это так. Но пошло само название на Руси от того, что молодым на свадьбу принято было дарить бочонок меда килограммов так в десять, и они должны были съесть его за этот месяц…
И видя, что Лариса сделала удивленные глаза, продолжил начатую тему.
— Да, да. Ведь тогда люди жили совсем по другим ритмам, — сказал Аристарх, понимая, что экскурс в историю надо сымпровизировать так, чтобы он замкнулся конкретно на них. — Как говорится, делу — время, потехе — час. За этот месяц молодые жены должны были забеременеть. А витаминов, в нашем сегодняшнем понимании тогда не было. Но мед — это такой уникальный продукт. В нем чего только не содержится полезного. Считалось, что дети, зачатые
(„Молодец, психотерапевт. Дуй дальше. Ты теперь еще и нарколог“.)
— Как интересно. Первый раз об этом слышу, — искренне призналась Лариса.
— А молодая жена должна была каждый вечер перед сном не забыть дать мужу столовую ложку меду, ну, в общем, понятно зачем… — И добавил, как бы, между прочим, — я столько меда этого поел в своей жизни, особенно, на тренировках и соревнованиях, чтобы восстановить силы…
И замолчал выжидающе. Он сидел в голубом халате перед Ларисой. А она в своем розовом одеянии лежала под пододеяльником.
— Арис, — она дотронулась до его руки, — теперь я буду кормить тебя медом, и не обязательно только вечером, — добавила она после небольшой паузы. — И не только столовую ложку. Можно, наверное, и две?
— По-моему, — я оброс, как ты думаешь? — спросил он вдруг у Ларисы, — дотрагиваясь до своего лица. — Может, мне побриться?
— Может быть, я не знаю, — ответила она в явной растерянности.
— Пожалуй, я, всё же, побреюсь, — сказал молодой супруг, поднимаясь и направляясь в ванную комнату.
Он остановился перед зеркалом.
— Это что сейчас было? Или мне показалось? Короче, давай быстрей брейся. Принимай душ. И скидывай свой махровый балдахон. И потяни время. Продержись, сколько сможешь.
— Такой яркий этот дневной свет, прикрой немного шторы, — попросила Лариса Аристарха, возвратившегося в спальню.
Когда он закрывал штору, халат его нечаянно распахнулся (?) и Лариса подумала, как же красив и силен ее муж.
— Я думаю, нам сейчас не помешало бы немного отдохнуть, поспать, как думаешь? — сказал он с замиранием сердца.
— Конечно, конечно, — согласилась она и вздохнула.
И мужчина услышал в этом вздохе отложенное ожидание.
„Замри и терпи“, — приказал себе Аристарх.
И могло показаться, что он действительно дремлет.
Лариса же, напротив, совершенно не могла уснуть, крутилась-вертелась, периодически вздыхала, даже не замечая этого.
„Жди“, — приказал себе мужчина.
Он тоже вдруг ощутил, что его связывает с ней, словно, крепкий обруч, в центре которого они находятся. Некое кольцо, сотканное из энергетики любви. И сила эта по закону сохранения энергии никуда исчезнуть не могла. Она просто, как бы, перелилась из одного сосуда в другой и закипала теперь уже в этом, втором сосуде, любовным напитком.
Мужчина, лежавший вполоборота с закрытыми глазами, закусил губу и задержал дыхание.
Наконец, Лариса, всё же, не выдержала и дотронулась до его руки.
— Арис, ты спишь? — и поцеловала его в могучее плечо.
— Уже нет, — и он развернулся на спину.
— Извини, что тебя разбудила…
— Ничего страшного, я всего лишь дремал…
(„Ой, не могу, я этого не вынесу!“)
— А я хотела спросить, вернее, предложить, может, ты хочешь… меда?
— Меда? Да пока, вроде, нет…