Тавриз туманный
Шрифт:
– На ком я могу теперь жениться? Какой девушке можно доверить, чтобы связать с ней свою жизнь? Характеры их изменились, а сердца, что зеркало, сегодня отражают одного, а завтра - другого.
– Я думаю, что Нина-ханум не из таких девушек, - сказала Тахмина-ханум серьезно, - она прекрасная девушка. Таких девушек я мало встречала среди чужеземок. И тебя она любит всем сердцем.
– Это правда, Тахмина-ханум, но то, что вы говорите, было раньше, теперь же...
– и я многозначительно замолчал.
– Как это "теперь"?!
– удивленно спросила Тахмина-ханум.
– Что случилось теперь? Ты ли состарился, или Нина-ханум состарилась? Слава аллаху, вы оба молоды и как нельзя лучше подходите друг к другу.
Зная ее любовь к Нине, я решил еще больше разжечь ее.
– Нину никогда нельзя найти
Я попал в цель. Спичка была брошена в порох. Тахмина-ханум швырнула веник и, вплотную подойдя ко мне, устремила на меня возмущенные глаза.
– Если ты еще раз повторишь эти слова, то ноги моей не будет в этом доме. Думать о Нине-ханум плохое, не верить в ее чистоту, честность и в ее верную любовь - бессовестно. Особенно не подобает это тебе. Ты отлично знаешь ее. В моем доме ничего плохого не может быть, у меня свои дочери. Я не хотела говорить тебе, я дала клятву, но я не хочу, чтобы расстраивалась ваша жизнь, и вынуждена сказать все. Только ты должен поклясться, что никому, даже самой Нине-ханум, ничего об этом не скажешь. Если Нина-ханум узнает, что я выдала ее тайну другому, она перестанет разговаривать со мной.
– Я не скажу никому, - ответил я равнодушно.
– Какое мне дело? Раз девушка любит другого, а не меня, что я могу поделать?
Тахмина-ханум рассердилась еще больше.
– Пусть я увижу смерть своего единственного сына Гасан-аги, если говорю неправду: здесь нет никакой любви и измены. Раз ты не веришь, я скажу правду. Только скажи, что поверишь.
– Конечно, поверю!
– успокоил я ее.
Она придвинулась ко мне и зашептала:
– Уже несколько дней, как Нина-ханум, собрав товарищей Гасан-аги, занимается с ними. Раньше она занималась с Гасан-агой, а потом позвала и его товарищей. Она учит их.
– Чему она их учит?
– Этого я не знаю. Они держат в секрете. У нее две книжки.
После этих слов Тахмины-ханум я понял, что Нина открыла кружок для рабочих ковровой фабрики и ведет с ними политические занятия.
Теперь уже я сам стал просить Тахмину-ханум:
– Раз это так, то никому не открывайте этой тайны, даже дочерям не говорите.
– И дочери, и невестка учатся, - сообщила Тахмина-ханум.
Нина усиленно занималась политикой, читала книги, задавала вопросы.
Как-то разговор зашел о Саттар-хане и Нина спросила о его "классовой физиономии".
Я понял, что ей хотелось знать. Очевидно, Нина хотела разъяснить этот вопрос в своем политкружке, поэтому надо было серьезно задуматься над ответом.
– Я давно хотел поговорить с тобой относительно Саттар-хана и Багир-хана, - сказал я, - но прежде чем познакомиться с ними, надо познакомиться с некоторыми обычаями феодального Востока. В восточных городах каждый район имеет своего главаря, который имеет большое влияние на население района. Все жители этого района, даже аферисты и воры, должны считаться с этим главарем, который участвует во всех добрых и худых начинаниях района. Он должен защищать права и честь жителей своего района не только внутри района, но и вне его. Когда району угрожает опасность извне, главарь собирает вокруг себя молодых людей и выступает с ними на защиту своего района. Каждый район Тавриза имеет таких главарей, например, Саттар-хан в Амрахизе, Багир-хан в Хиябане, Наиб-Магомет в Карамелике, Аскер Даваткер-оглы в Девечи и так далее. На Востоке с этими главарями считаются не только жители района, но и правительственные власти. Примерно, если в районе неспокойно, происходят грабежи, воровство, то правительство поручает главарю навести порядок в своем районе. Это практикуется, пожалуй, не только на Востоке, но и во всех феодальных странах. В тавризской революции создались два основных лагеря. В одном лагере очутился район Девечи, где живут сеиды, помещики-мучтеиды, банкиры, чиновники и все контрреволюционные элементы. Во второй же лагерь вошли крестьяне, бедняки, кустари, мелкие торговцы, считающие феодальный строй невыгодным для себя, а также лица, недовольные правительством, и прогрессивно настроенные мучтеиды. Во главе контрреволюционного лагеря стало организованное реакционным духовенством общество "Исламие". А лагерь революционеров возглавил Энджумен. Общество "Исламие" пыталось перетянуть на свою сторону
Классовая борьба в иранской революции крайне сложна. Тут мелкие помещики ведут борьбу с крупными помещиками, возглавляющими контрреволюционный лагерь. Берется и мелкое купечество, не умеющее защитить себя от нажима крупных капиталистов. Ведут борьбу также иранские капиталисты, не имеющие, возможности а условиях феодального строя эксплуатировать свой капитал в желаемой форме и доведенные до крайности взяточником шахом и его ставленниками. Все эти группы стараются свергнуть шаха и создать выгодное для себя правительство. В иранской революции участвуют и настоящие революционеры. Крестьяне, бедняки и мелкие торговцы, начавшие борьбу против шаха, не сумели выдвинуть руководителя из своей среды. Здесь играют роль два обстоятельства, но они требуют подробного разъяснения, и потому оставим это до следующего раза.
– Нет, расскажи!
– стала просить Нина.
– Я первый раз слышу от тебя такой подробный анализ иранской революции.
Чувствуя, что Нина нуждается в материале для своего кружка, я продолжал:
– В иранской революции и вообще в политической и экономической жизни Ирана очень важную роль играют Россия и Англия. Находясь под вечным страхом направленных на нее английских штыков с юга и русских с северо-востока и запада, Иран не в состоянии направить свою революцию так, как ему самому хочется.
– Если это так, - взволнованно спросила Нина, - то зачем вы проливаете столько крови и помогаете революции, которая выгодна одной буржуазии?
– Пусть результаты этой революции будут выгодны для буржуазии и аристократии Ирана. Революционные крестьяне и бедняки Ирана тоже немало выиграли в революции.
Глаза Нины заискрились.
– А что они выиграли?
– спросила она.
– Бедняки Ирана, поняли, что можно пойти против шаха и помещиков, можно воевать, умирать, убивать и с оружием в руках требовать и защищать свои права. Если сегодня иранские революционеры свергнут одного и возведут на престол другого шаха, т.е. Мамед-Али-шаха заменят его сыном Ахмедом, то завтра они прогонят их обоих и поведут борьбу по новому пути.
– Значит, - прервала меня Нина с досадой, - эта революция погибнет, и все труды пропадут совершенно даром?
Чувствуя, что Нина начинает терять надежду на революцию, я стал разъяснять ей:
– Еще одной из особенностей революционного движения является то, что оно непрерывно растет и развивается, несмотря на временные поражения, несмотря ни на какие репрессии. Наоборот, чем сильнее репрессии, тем быстрее идет нарастание революции. Смерть существует только для отдельных участников революции, но когда гибнет один революционер, на его место встают несколько, и таким образом идея революции живет вечно, пока не победит.