Тайфун. Записки из Китая
Шрифт:
Только что вернулся с приема, проходившего в банкетном зале Всекитайского собрания народных представителей. По здешним обычаям приемы представляют собой пышные банкеты, которые превращаются в демонстрацию многочисленных блюд пикантной китайской кухни. Столы по здешним обычаям тоже устанавливаются в особом порядке. Уже при входе тебе указывают номер стола, и ты знаешь: за каждым столом сидят несколько дипломатов из дипкорпуса и один или два китайца — «представители» Министерства иностранных дел. Но почему за столом с указанным мне номером кроме дипломатов из посольств Бирмы и Норвегии сидит военный? Оказывается, он тоже является представителем Министерства иностранных дел и входит в группу военного контроля. Я отметил для себя: значит, военный контроль имеется и в Министерстве иностранных дел».
Не могу припомнить точную дату введения военного контроля, который, по словам одного пекинского корреспондента, означал «военную оккупацию страны, притом в мирное время». У меня
Военный контроль установлен повсюду: над государственным и партийным аппаратом, министерствами, управлениями, средствами массовой информации и пропаганды, железнодорожным и воздушным транспортом, банками, складами и т. д. В середине февраля в газете «Бэйцзин жибао» были определены задачи комитетов военного контроля: укреплять диктатуру пролетариата, решительно действовать против контрреволюционных организаций, защищать революционные организации и «культурную революцию», твердо стоять на своих постах, активно работать, выполнять приказы руководства, решительно поддерживать «революционные организации» пролетариата и органы общественной безопасности, добиваться полного искоренения влияния реакционной буржуазной линии.
Это были ближайшие, оперативные задачи комитетов военного контроля. Но их организаторы имели и более далекие цели. В документальных материалах за те дни я нахожу высказывание, которое приписывалось премьеру Чжоу Энь-лаю:
«…От комитетов военного контроля мы постепенно перейдем к великому революционному объединению, объединению «трех сил», и созданию новых революционных комитетов… Таким образом мы одержим победу в борьбе за захват власти…»
«В борьбе за захват власти…»
Не было сомнения: «три поддержки», «две военных», имели в конце концов одну цель, в каком бы виде она ни подносилась, — захват власти при поддержке «левых».
…А захват власти идет полным ходом, положение все осложняется, создается серьезная военно-политическая обстановка. В те напряженные дни 1969 года все чаще появляются сообщения о вооруженных столкновениях в Чэнду, в Северо-Восточном Китае — в Даляне, Люйшуне, Шэньяне, в провинции Цзилинь. Они охватывают все новые и новые районы, области, провинции. Сообщалось о столкновениях в зимние, весенние и летние месяцы в Хэйлунцзяне, Шаньдуне, Шаньси, Хэнане, Внутренней Монголии, Гуандуне, Сычуане. В вооруженную борьбу все больше вовлекается армия. В середине февраля Чжоу Энь-лай заявил перед цзаофанями провинции Гуйчжоу, что в стране сложилась обстановка, напоминающая военный контроль в 1949 году, а по словам председателя Пекинского ревкома Се Фу-чжи, лишь в Пекине в период с 20 апреля до 10 мая произошло сто тридцать три столкновения и кровавых инцидента, в которых приняли участие более 63 тысяч человек.
Это происходит в Пекине. А «далеко от Пекина», в труднодоступных районах и провинциях, «революция» делает своеобразные крутые повороты, иногда неожиданные, иногда опасные для Мао Цзэ-дуна и его штаба. В Тибете хунвэйбины в первую очередь начали «борьбу» с кадрами тибетского происхождения. Был арестован заместитель председателя Тибетского автономного района, по происхождению тибетец, арестована его супруга, арестованы десятки, сотни людей. Их водили по улицам Лхасы, заставляя выступать с «самокритикой». Когда вспыхнули вооруженные столкновения между организациями хунвэйбинов и цзаофаней, вмешалась армия. Командующий Тибетским военным округом Чжан Го-хуа издал приказ о «вооруженном» усмирении хунвэйбинов. А немного позднее начались столкновения и между армейскими частями, и 18 мая 1969 года в ход были пущены пулеметы, артиллерия, ракеты… В это же время в Сычуане — наиболее густонаселенной и наиболее богатой провинции, житнице Китая — активно действовали воинские части и подразделения, верные
Но, может быть, самые драматические события развернулись в Синьцзяне. И не только потому, что Синьцзян — самая большая по территории китайская провинция, раскинувшаяся вдоль западной границы Китая с СССР. И не только потому, что в Синьцзяне находятся основные базы ракетно-ядерной промышленности Китая. А потому, что партийным и военным руководителем здесь очень долго был генерал Ван Энь-мао, который обладал слишком большой властью и пустил слишком глубокие корни, чтобы их можно было вырвать первым дуновением «тайфуна». Отсюда и тревога «штаба» в Пекине, отсюда — осторожность в действиях, направленных против командующего Синьцзянским военным округом, первого секретаря Синьцзян-Уйгурского комитета КПК генерала Ван Энь-мао, его первого заместителя, командующего Южно-Синьцзянским военным подокругом Го Пэна, а также Тао Чжи-юя — командующего так называемым производственно-строительным корпусом, в котором насчитывалось полмиллиона солдат. Ожесточенный «огонь» против них был открыт уже в первые дни «тайфуна». В чем только не обвиняли старого генерала и партийного работника: и в том, что он создал в Синьцзяне «независимое княжество», и в том, что оказывал вооруженное сопротивление проведению «культурной революции». Хунвэйбиновская газета «Синьцзян хунвэйбин фынлей» писала, что «он выступал против Ван Чжэня, сторонника революционной линии председателя Мао», «намеревался постепенно превратить Синьцзян в базу ревизионизма», «вел пропаганду за распространение в Синьцзяне советской литературы», «нарушал политику партии по кадровому вопросу, допустил к работе в политических, экономических и культурных учреждениях Синьцзяна большое число лиц, связанных с советским ревизионизмом». Печатный орган «Объединенного штаба цзаофаней, революционных рабочих и служащих» в Синьцзяне газета «Синьцзян кымин чжикун» заявляла, что «уже в продолжение семнадцати лет Ван Энь-мао является контрреволюционным ревизионистским элементом», который «проводил буржуазную реакционную линию Лю и Дэна, подавлял инициативу революционных масс и революционных кадров». Авторы дацзыбао и листовок, расклеенных на улицах Пекина, «жаловались» на то, что Ван Энь-мао приказал бить, арестовывать и изгонять из Синьцзяна пекинских хунвэйбинов, прибывших для «обмена опытом». Появляются и сообщения о столкновениях между воинскими частями — верными Ван Энь-мао и верными Пекину. В дацзыбао, изданной в начале августа «Главным штабом революционных цзаофаней» при издательстве «Шоуду», говорилось: «В настоящее время Синьцзян с севера до юга охвачен контрреволюционным белым террором. Синьцзян — это северо-западные ворота нашей родины. Любой контрреволюционер, который рассчитывает превратить Синьцзян в независимое княжество, изменить его цвет, не кончит добром. Долой Ван Энь-мао! Освободим весь Синьцзян!»
Мао Цзэ-дун и его «штаб» не решаются действовать открыто против Ван Энь-мао. Это подтверждает ставшее известным из хунвэйбиновской газеты первое «Заявление правительства о событиях в Синьцзяне», из которого следовало, что «центр» принял решение направить в Синьцзян комиссию с целью изучения сложившегося там положения, что проблемы Синьцзяна будут рассмотрены в Пекине с участием синьцзянского руководства. Вана и его сторонников заверяли в том, что после совещания в Пекине они смогут свободно вернуться в свою провинцию, а партийному комитету Синьцзянского военного округа «Центр» направил телеграмму с требованием прекратить огонь. Газета цитирует телеграмму или, возможно, отрывки из нее. Телеграмма составлена в осторожных выражениях: «Военный совет считает вопрос о Ван Энь-мао, Го Пэне (далее перечисляются еще шесть фамилий. — Прим. авт.) вопросом противоречия внутри народа. Они не относятся к элементам, принадлежащим к «трем против», они не принадлежат к сторонникам Хэ Луна.
Военный совет ЦК КПК. 28.1.67 г.».
Итак, вопрос о Ван Энь-мао, Го Пэне — это вопрос «противоречия внутри народа». Несмотря на вой хунвэйбинов, это «противоречие» разрешается мирными средствами. После гарантий личной безопасности, данных премьером Чжоу, Ван Энь-мао приехал в Пекин. А в это время в Синьцзян были переброшены верные Пекину отборные воинские части. Из Хунани переводится верный Линю генерал Лун Шу-цзин, который становится председателем организованного революционного комитета, а Ван Энь-мао — лишь одним из его заместителей.
«Противоречие внутри народа» было разрешено.
Разрешено «противоречие» и в отношении Тао Чжи-юя — командующего полумиллионным строительным корпусом. О значении, которое придавалось этому корпусу, лучше всего говорит «распоряжение» ЦК КПК, правительства и Военного совета ЦК от февраля 1967 года: «Военные строительные части, расположенные в Синьцзяне, сформированы не только с целью осуществления строительных работ в этом районе… Они находятся на передовой линии борьбы с империализмом и ревизионизмом».