Тайфун. Записки из Китая
Шрифт:
— Спокойной ночи.
Нет, и здесь не было спокойной ночи. Я думал, что хоть здесь, в поезде, удастся скрыться от сиплых, пронзительных звуков громкоговорителей. Но и тут, в вагоне, репродукторы обрушивают на вас цитаты, марши, антисоветские лозунги, какие-то проклятия, угрозы, затем опять цитаты, опять марши… И так без перерыва, без конца. Прервать все это не было возможности. «Пульт» включения и выключения радио находился не в нашем купе.
Скорее бы настало утро и рассвело.
«10. Х.67 г.
…Светает. За окном расстилается бесцветная, монотонная степь. И такие же бесцветные, серые деревеньки. Маленькие домишки, землянки, безликие и печальные, как сама земля. Время от времени наш поезд сбавляет скорость и останавливается
Поезд остановился в Ухани. Проходят минуты, часы, а он все стоит и стоит. Со стороны реки Янцзы дует пронзительный ветер, проникающий сквозь одежду и обдающий нас ледяным дыханием. Мы вышли на перрон размяться. Большой вокзал большого города сейчас пуст. Только замерзшие неподвижные бюсты исчезают и появляются в облаках пара, выпускаемого локомотивами остановившихся поездов. Шелест разорванных ветром портретов и этот шум сливаются с топотом солдат в зеленой форме.
Поезд все стоит. Облака белого пара тут же превращаются в мелкие ледяные кристаллы, которые оседают на локомотиве и вагонах, покрывая их ледяной коркой. Черный неуклюжий состав стал похож на серебристо-белого, чешуйчатого дракона. Через Янцзы перекинут огромный мост, соединяющий Ханькоу и Учан. Ухань состоит из трех городов: Ханьян, Ханькоу и Учан.
Учан известен как город-магазин, Ханьян — своим древним белокаменным буддийским храмом, Ханькоу — европейским обликом, высокой башней над старой таможней и толстой каменной стеной, построенной для защиты от буйного, необузданного нрава Янцзы.
Через месяц агентство Синьхуа сообщило, что «Ухань является городом-героем со славными революционными традициями», «во время величественного хода китайской революции председатель Мао Цзэ-дун, самое красное солнце в наших сердцах, не раз был в Ухани и вел революцию от победы к победе». Читаю эти строки и вспоминаю события, происшедшие в этом городе несколько месяцев назад, драматические столкновения между маоистскими и антимаоистскими организациями…
Каким был бы Китай без своих великих древних рек — Янцзы — Синей и Хуанхэ — Желтой? Хуанхэ несет свои желтые мутные воды на протяжении пяти тысяч километров, в ее долине живет сто восемьдесят, а может быть, и значительно больше миллионов человек. Эта земля была колыбелью древней китайской цивилизации и китайской культуры, по берегам реки расположились древние китайские города. Но Хуанхэ не только река-кормилица, но и река-чудовище. Люди назвали ее «рекой тысяч огорчений», «рекой, раздирающей сердце». Ведь только в течение последних трех тысяч лет она меняла свое русло около 30 раз, 1500 раз разрушала защитные береговые дамбы, затопляла плодородные земли, уносила в своих студеных мутных объятиях трупы тысяч и тысяч людей… Статистика безжалостна: только во время наводнения в 1938 году Хуанхэ лишила жизни 890 тысяч человек…
Передо мной скованная тяжелыми льдами река-дракон Янцзы… Где-то в поднебесных горах Тибета находятся ее истоки, она течет на восток, рассекая горы и пустыни, равнины и провинции, набрав силу, становится могучей, полноводной, меняет пути, направления и названия. Где-то у истоков ее называли сначала Улан Мурэн, затем переименовали в Реку золотых песков, потом в Сычуаньскую реку, далее в Чанцзян — Длинную реку, Янцзыцзян… Янцзы.
Наконец перед впадением в океан ее русло расширится и она через устье Хуанхэ, в Шанхае, вольется в океан. Марко Поло в свое время сказал, что по этой реке вверх и вниз плавает больше судов и перевозится больше драгоценных товаров, чем по всем рекам и морям христианского мира. Он сказал это шесть-семь веков назад, во времена Маньчжурской династии, а в наши дни ученые-гидрологи возьмут карандаши и вычислят, что ее бассейн занимает площадь около двух миллионов квадратных километров и на этой площади живут минимум двести
Поезд вырывается из темного туннеля, и мы все быстрее устремляемся на юг. Да это уже юг Китая. Здесь деревья и те другие — зеленые. Все чаще начинают мелькать реки, речушки, озера. Нет сомнения, поезд пересекает границу самой южной китайской провинции — Гуандун. Серый пейзаж постепенно сменяется зеленым. И хотя сейчас декабрь, зеленеют крошечные поля, аккуратно разбитые на грядки и террасы. Но домишки все те же: с глиняными крышами и стенами, вросшими в землю. Черный дым выходит не из труб, а прямо из узких проемов дверей. Внизу, под нами, несет свои воды большая, жемчужно-прозрачная река. На реке мелькают черные точки джонок, а над нами нависают вершины высокой, покрытой зеленью горы Улиншан (гора провинции Гуандун). По этим местам когда-то проходил посольский тракт. По нему послы западных стран добирались до Пекина.
Но я вдруг вспоминаю, что именно в этих краях вспыхнула искра Тайпинского восстания, «великой крестьянской войны».
Поезд прибыл в Кантон.
Перроны, залы, привокзальная площадь — все заполнено молодежью, хунвэйбинами. Подняв «красные книжечки», они скандируют лозунги, затем затягивают хором какую-то мелодию, похожую на марш, потом опять скандируют.
Неужели опять митинг, опять борьба? Позже все выяснилось: хунвэйбины встречают военных, высших офицеров, которые ехали в нашем вагоне. Военные были в Пекине на очередных курсах по изучению «идей Мао», на очередной инструктивной встрече с Мао Цзэ-дуном и его штабом.
Старый легковой автомобиль, марку которого я так и не смог определить, повез нас по улицам Кантона.
А над Кантоном уже опустился вечер, ранний декабрьский вечер. Двухмиллионный южный город погрузился во мрак. Лишь на столбах вдоль главных улиц горят слабые фонари, и за открытыми окнами домов мигают бледные, как керосиновые коптилки, электрические лампочки. Время от времени с грохотом проезжают переполненные людьми автобусы и запоздавшие велосипедисты.
Светом залито лишь одно огромное многоэтажное каменное здание — здание гостиницы «Дунфанхун» («Алеет Восток»), в котором останавливаются иностранцы. Гостиница наполнена разноязычным гомоном, людьми в одежде разного цвета и разного покроя.
Удивительное зрелище.
Два раза в год сюда на ярмарку стекаются торговцы и торговые посредники из Японии и Англии, Франции и Скандинавских стран, из ФРГ и далекой Австралии. И из Гонконга — небольшой китайской территории, находящейся под английским господством. Прибывают представители всевозможных торговых фирм, компаний, организаций. На вокзалах и аэродромах их встречают партнеры-китайцы, и каждому вместе с каталогами и проспектами вручают «красные книжечки» и значки.
«Красные книжки» можно оставить в гостиничном номере, но значок… значок необходимо приколоть. Вот и сейчас: коридоры, фойе и рестораны гостиницы переполнены. Торговцы и торговые посредники возвратились с ярмарки, рабочий день закончился, у всех на лацканах костюмов прикреплены значки разных цветов и размеров.
И почему бы их не повесить? Ведь это ничего не стоит? Важно, чтобы партнер отрапортовал, где нужно, что сумел найти еще одного «заграничного друга», поклонника «идей председателя». А «заграничному другу» этот значок, может быть, шире откроет двери, облегчит заключение сделки…
Сейчас уже поздно, мы устали от поездки, длившейся несколько дней. Нужно отдохнуть, поспать.
Доброе утро, Кантон!
Утром мы рассмотрели гостиницу. Огромная, современная гостиница, построенная, наверное, до «культурной революции», до «тайфуна». Во время «революции» она используется лишь два раза в год, весной и осенью, когда проводятся ярмарки. Я еще дважды останавливался здесь по пути в Гонконг, и оба раза она была почти пустой. Узкие, длинные, темные, как неосвещенные улочки, коридоры, полные зловещей тишины.