Тайгастрой
Шрифт:
И вдруг она увидела знакомую фигуру...
Надя остановилась, хотела сделать шаг в сторону, — там лежали кирпичи, — спрятаться, но стало стыдно и, пересилив себя, она вышла на тропинку.
— Надя! А я ищу тебя... Надя...
Николай шагнул к ней, протянув руки.
Она посмотрела ему в лицо. Румянец, окрасивший щеки во время выступления, потускнел и, может быть, поэтому лицо его казалось сейчас усталым и очень бледным.
— Я не спал ночь... На подсобном заводе разворовали продукты... Потом собрание...
Надежда
— Николай! Коля! Зачем ты так...
Он стоял близко, лицо его светилось радостью. Сколько дней она ждала встречи...
Журба привлек к себе девушку, — она не сопротивлялась, — и наклонился к ее губам.
— Надя!
Губы не уклонились. Родинка под ними вздрогнула. Он поцеловал ее еще раз, и она ответила.
Потом Надя и Николай, взявшись за руки, пошли куда-то вдаль, не различая дороги, и в сердце стучало одно только слово:
«Вместе... вместе...»
Надо было случиться так, что Женя Столярова как раз в эту минуту возвращалась из клуба к себе, в контору доменного. Площадка велика, но когда случаю угодно, люди встречаются даже в тайге.
Еще издали Женя заметила какую-то пару. Мало ли чего! Пара на площадке в вечерний час — не диво. И вдруг ей почудилось, что это не просто какая-то пара, что пара эта имеет отношение к ее жизни, что сейчас произойдет страшное. И хотя она никогда не видела Николая с кем-либо из девушек стройплощадки, а в эту минуту даже не думала о нем, что-то подсказало ей, что это он, только он и никто другой.
Охваченная волнением, в котором слились и горечь, и ненависть, и оскорбление, она побежала этой паре навстречу, как бегут навстречу смертельной опасности сильные, смелые люди.
Да, это был он... И с ним — новенькая...
Они шли, обняв друг друга, не думая, не считаясь с тем, красиво ли это или нет, можно ли так вот идти на виду у людей или нет. И Женя остановилась.
Все остыло в ней, она не могла сдвинуться с места. Слезы потекли по щекам, закапали на кофточку, горячие, тяжелые.
И чтобы эта пара не увидела ее слез, ее мокрого лица, она отошла в сторону, в тень от штабеля кирпича, где минуту назад готовилась укрыться Надя, и, отвернувшись, ждала, когда, наконец, освободится от ненавистных людей тропинка.
— Что делать? Что делать? — шептала, вытирая платком лицо. — Что мне делать? К кому пойти? Надо бежать! Бежать с площадки, чтоб никогда не видеть их. Как они смели обниматься! Как смели?
И она пустилась бежать к дому специалистов, чтобы поскорее уложить пожитки и ехать на вокзал. Носовой платочек ее превратился в мокрую тряпку, Женя отшвырнула его в сторону и утерлась рукавом.
По-детски шмыгая носом, она вбежала на второй этаж, и тут возле двери комнаты ее остановил Сановай. Мальчик, видимо, долго поджидал
— Женя, — сказал он, — я пришел... В комсомол запиши. С начальником говорил. Хорош начальник. Хочу в комсомол!
— Сколько тебе лет?
— Бармакчи говорит — пятнадцать!
— Ладно, Сановай. Приходи завтра в ячейку, там поговорим. Я сейчас занята.
— Зачем завтра? Сегодня пришел. Стоял-стоял, Жени нет. Где Женя? Нет Жени. Пошел цех. Нет Жени. Нигде нет. Стоял-стоял. Женя идет. Сейчас запиши. Хочу комсомол.
Глаза подростка с такой просьбой смотрели на нее, что Женя, не заходя в комнату, вернулась на площадку.
Но едва она зажгла свет в своей крохотной конторе, сбитой из шелевок, как пришел Пашка Коровкин, за ним явилась группа комсомольцев-огнеупорщиков, работавших на кладке воздухонагревателей.
«Ну, чего, чего?» — думала она, шмыгая носом и вытирая рукавом глаза, на которые набегали и набегали слезы.
— Что с тобой? — спросил Смурыгин, с которым она любила поговорить. Юноша хорошо знал историю, с ним Жене было интересно. — Засорила глаза? Пойди в поликлинику.
— Засорила... — ухватилась Женя за это. — Ну, живей, ребята. Мне некогда. Вот работа... Даже в поликлинику не дадут сходить... Ох, что мне делать?.. Ну, что мне делать?
ЕЩЕ ОДИН НАТИСК
Глава I
Каждому ударнику Тайгастроя казалось, что в его руках ключ выполнения плана участка. Каждая ударная бригада считала, что она наиболее ценная на строительстве. Большинство инженеров видело в своем цехе тот рычаг, от которого зависело, будет ли пущен комбинат в установленные сроки или нет. Бунчужный был убежден, что самое главное сейчас, решит ли он успешно свою проблему получения ванадистого чугуна или нет. Гребенников считал, что взоры всего Союза прикованы исключительно к его строительной площадке.
Так развертывалась пружина.
Приезд на площадку профессора Бунчужного и группы молодых специалистов позволял поднять коллектив на скоростное строительство домен №1, №2 и экспериментальной печи.
Если бы печь профессора Бунчужного удалось построить раньше первой и второй домен-гигантов, которые уже поднялись наполовину, то пуск ее подогнал бы завершение всех вспомогательных работ по доменному цеху: сложного подземного хозяйства, бункерного хозяйства, эстакады, ЦЭС, воздуходувной станции, кислородной станции, без чего все равно печи не могли быть введены в строй.