Тайгастрой
Шрифт:
— В чем дело?
Ванюшков смеялся заливисто, перегнувшись пополам, со слезинками в глазах, как смеются несмешливые люди, если их развеселить. Лицо его при этом сморщилось, покраснело и было похоже на ребячье.
— Обливаться водой! Точно маленькие... — пробирала Женя ребят, хотя сама с удовольствием приняла бы участие в подобной проделке.
В конце смены все кирпичи лежали на месте! И во второй раз Ванюшков шел по площадке с красным знаменем, шел на один шаг впереди, а за ним степенно двигались члены бригады. И было такое настроение, словно забрались
Молодежь понимала, что после такой победы уже нельзя отступать, нельзя сдать первенства, работать требовалось еще лучше, быть передовыми на производстве и в быту.
Над доской почета вспыхнула звезда победы, и свет ее увидели не только на площадке Тайгастроя.
Но это были еще только подступы к настоящей победе.
Глава II
Среди забот осень подкралась незаметно, тревожно зашумела тайга, на землю посыпались золотые листья березок, красные листья осин.
В оставшиеся перед октябрьскими праздниками месяцы очень важно было закрепить достигнутое и не позволить спасть волне. Тайгастроевцы понимали, что пока стояли хотя и дождливые, но сравнительно нехолодные дни, нужно сделать как можно больше. Всюду видны были результаты работы, близились сроки пуска агрегатов, отставал только коксохимический завод. Первая очередь его намечалась к пуску по графику на два месяца раньше доменного. Но, несмотря на то, что в эту первую очередь входили только две батареи коксовых печей и цех конденсации, строительство коксохима отставало от стройки доменного цеха. Официально отставание объяснялось тем, что не приехали специалисты с Украины и, значит, некому было строить.
Закладку завода начали осенью в присутствии профессора Плоева, вызванного на консультацию по грунтам. Консультант, опираясь на суковатую палку, вышел на площадку. Земля была рыхлая, и ноги специалиста в высоких калошах месили густую, как оконная замазка, грязь. После молчаливого двухчасового обхода площадки высокий гость остановился, вокруг него собрались строители. Приезжий решительно стукнул резиновым наконечником палки о землю и сказал:
— М-да!
В проектном отделе профессор оставил после себя великолепное, литературно обработанное заключение, годное на все случаи жизни: науку оградили от возможных нападок.
Чтобы вывести стройку завода из состояния затянувшейся подготовки, Журба решил поставить доклад начальника строительства на партийном комитете.
Гребенников явился не в духе: он считал, что Журба и отдельные члены партийного комитета напрасно «порют горячку», что главное на площадке сделано, основные цехи вытянуты, а коксохим в конце концов, не проблема. Кокс достать нетрудно: было бы где использовать.
Гребенников кратко рассказал о состоянии работ и сел.
Журба заявил, что лед, конечно, тронулся, за два года сделано на площадке много, — кому-кому,
— Что же касается коксохима, то здесь работушку пустили на самотек. И в этом вина начальника строительства, вина главного инженера. Таково мнение парткома.
Гребенников поморщился.
«А все-таки никто, по чистой совести говоря, не любит, когда его протирают наждачком...»
— А где был партийный комитет? — огрызнулся Гребенников.
— И партийный комитет в ответе. Но признай, товарищ начальник строительства, что коксохимом ты никогда по-настоящему не занимался, на этот участок ты и Бунчужный смотрели сквозь пальцы.
— Сквозь пальцы не смотрели, но занимались меньше, чем основными цехами. Считаю, однако, что горячки пороть нечего.
— Коксохим — не пустяковое дело, товарищ Гребенников, — заметил Абаканов. — Металлургический цикл начинается не с доменного цеха, а с коксового завода. Без кокса и газа мы не получим ни чугуна, ни стали, ни проката. На привоз рассчитывать нечего.
Все это было правильно, абсолютно бесспорно, и это еще больше обозлило Гребенникова. «Отчитывают, будто мальчишку...»
Приняли решение бросить на участок лучших агитаторов, прикрепить Женю Столярову для работы с комсомольцами и молодежью, составили график работ.
— Коксохимом я займусь сам! — заявил Гребенников. — Прошляпил — и выправлять буду сам. И, раз так, то ждать приезда специалистов не будем. Попробуем обойтись теми, что у нас есть.
На этом заседании парткома обсудили заявления Старцева, Ванюшкова и Столяровой. Кандидатский стаж Ванюшкова и Старцева истек несколько месяцев назад, ребята работали хорошо, политически были подкованы, и их следовало принять в партию. Решили рекомендовать общему собранию принять в кандидаты Женю Столярову.
Начались подготовительные работы, земля была тяжелая и жирная, как вакса.
«И это пятый штык... — думал Гребенников, глядя на выемку земли под фундамент коксовых печей. — Что будет дальше?»
Он сидел на бревне и смотрел на землю. «Да... Сожми в кулаке — пойдет вода. Называется, завод ставим! И кто, в самом деле, выбрал под коксохим такое место? И вообще... Коксохим у нас — другое государство... Не действует ли телеграмма?..»
Он высказал опасения насчет грунта французским консультантам.
— Но экспертиза грунтовых горизонтов? Заключение вашего эксперта Плоева? — пытался успокоить двадцатитрехлетний инженер Люсьен, пользуясь услугами своего старшего товарища Шарля Буше как переводчика.
Пришлось еще раз вызвать «скорую помощь».
В сентябре приехал Плоев. Консультант обошел площадку коксохима с неизменной палочкой и, как врач, которого некстати потревожили беспокойные родители, постарался отделаться возможно скорее.
— Но... что с... водой? — спросил Гребенников.