Тайна профессора Макшеева
Шрифт:
– Несомненно, - говорил Званцев, - что охотятся за нами агенты иностранных государств; по их упорству и наглости можно судить, как им важно получить материалы опытов. Они поняли их военное значение. Мы должны опасаться всего. Надо прекратить работу дома и вести проектирование под надежной охраной. Завтра же я пойду в наркомат.
Приехав в Москву, профессор распрощался с друзьями и пошел домой. Несмотря на позднее время, дома его дожидалась какая-то дама. Другов удивился, узнав в ней дочь Макшеева Елену Николаевну.
– Здравствуйте,
– Простите, что беспокою вас так поздно, но я решила во что бы то ни стало вас дождаться.
– Пожалуйста, пожалуйста… Садитесь… Чем могу служить?
– Видите ли, вчера вечером у меня опять были те два неприятных субъекта, о которых я вам говорила прошлый раз. Они мне показались еще более противными и, признаюсь… испугали меня. Они откуда-то узнали, что вы у меня были, и вообразили, что я вам передала какие-то бумаги. Я, конечно, отрицала это… они мне не верили и в конце концов стали грозить… Этот маленький так злобно глядел на меня… у него глаза, как у гадюки. Он говорил, что, если я от них что-нибудь скрою, мне придется скоро раскаяться в этом… Я прямо перетрусила. Хорошо еще, что они спешили на поезд и скоро ушли.
– Почему вы думаете, что они спешили на поезд?
– Они говорили об этом и все поглядывали на часы. Я так разволновалась, что тотчас поехала к вам.
– И давно вы здесь?
– С шести часов. Они уехали ровно в двадцать минут шестого. Я точно заметила время.
– Не знаю, что вам и посоветовать, - сказал Другов.
– Во всяком случае, я очень вам благодарен за сообщение. С этими господами и нам пришлось иметь дело. Не думаю, впрочем, чтобы в городе они были опасны. Держите с нами связь и не волнуйтесь.
Елена Николаевна успокоенная ушла домой.
Добившись приема в Наркомате внутренних дел, Званцев и Другов подробно рассказали всю историю, начиная с таинственной смерти Макшеева, раскрытия шифра, нападения на Пашкевича и кончая вчерашним приключением на озере.
Они также описали наружность каждого из трех неизвестных: белобрысого плюгавенького человека, высокого широкоплечего верзилы-левши и третьего, неизвестного, у которого правая рука должна быть сожжена кислотой.
Следователь по особо важным делам товарищ Ремизов тщательно записал все, что рассказали ему Другов и Званцев. Между прочим, он спросил их:
– Могли бы вы узнать этого, как вы сказали, белобрысого?
– Да, безусловно, хотя и видели его только мельком. У него чрезвычайно характерное лицо.
– Кто еще, кроме вас, видел его лицо?
– Дочь профессора Макшеева, Елена Николаевна. Она могла наблюдать его два раза и подолгу. Она видела этого блондина и еще одного, того, у которого, как мы полагаем, сожжена кислотой рука. Она их видела совсем недавно…
– Прекрасно, с ней надо будет побеседовать… - Вы, кажется, сказали, товарищ Званцев, что у вас они похитили паспорт? Подали ли вы
– Конечно.
– Что же нам теперь нужно предпринять?
– спросил Званцев.
– В ближайшие дни вы перенесете проектирование в один из специальных институтов. Об этом договоримся особо. Но пока все должно остаться без изменений. Не подавайте вида, что вы собираетесь это сделать. И главное - они не должны понять, что об этом стало известно нам.
– Вашим делом мы займемся вплотную. Чрезвычайно важно выловить этих молодчиков, - добавил Ремизов, когда Другов и Званцев стали прощаться с ним.
Проектирование шло усиленными темпами. Через несколько дней чертеж снаряда был уже вычерчен в карандаше, оставалось только скопировать его на кальку и сдать чертежи и расчеты.
Но тут выяснилось, что никто не может похвастаться искусством чертить. Появилась необходимость пригласить чертежника.
– Очень бы не хотелось посвящать постороннего человека в это дело, - сказал Другов.
– А мы и не будем посвящать. Чертежник у нас ничего существенного не узнает. Мы дадим ему только скопировать при нас немой чертеж без всяких надписей и размеров, которые мы после проставим сами. Желательно, конечно, чтобы это был свой, надежный человек.
– Давайте пригласим Ольгу! Ольгу Пермякову, участницу нашей прошлогодней экспедиции. Она прекрасно чертит, - воскликнул Ваня.
Вечером того же дня Ольга появилась в квартире Званцева. Она пришла оживленная и веселая. Ваня при виде ее просиял. Ольге поручили снять с карандашного чертежа две копии на кальку. Чертеж был несложный, и эту работу можно было выполнить часов за десять.
– Ну, что копировать? На полотняную кальку надо снимать! А тушь хорошая? Это что такое?
– тараторила Ольга без перерыва.
– Это… калориметрическая бомба! Вроде бомбы Бертло… помните?
– соврал ей профессор. Ольга удовлетворилась ответом, приготовила инструменты и ловко принялась чертить.
Ольга весело болтала с Друговым и Званцевым, которые ни на минуту не прекращали наблюдать за ее работой.
– В нынешнем году я была на геодезической практике. Совсем не интересно. А в прошлом году, помните, Сергей Ильич, как мы шикарно жили! Сколько одного винограда поели!… А какое вино у вас, Ткеша, и шашлык! У меня осталось самое великолепное воспоминание.
– Вы, говорят, замуж собираетесь?
– шутя, спросил профессор.
– А почему бы нет?
– ответила, смеясь, Оля и посмотрела на Ваню.
Для Вани это было новостью. В его уме проносились горькие мысли. Да! Конечно, она выходит замуж… Это несомненно. Она кого-то любит. Но кого? Кто ее жених?… Ваня перебирал всех знакомых студентов и ни на ком не мог остановиться.
После ухода Ольга разговор перешел на серьезные темы. Ткеша задал вопрос о церии: откуда он берется и как его добывают.