Тайные близнецы Братвы
Шрифт:
— Длинный день? — спрашиваю я небрежным голосом, наблюдая за ним с кровати.
Он не отвечает сразу, сосредоточившись на том, чтобы снять галстук. Когда он наконец заговорил, его голос был тихим и ровным. — Как обычно.
Он вешает галстук на стул, затем переходит к ремню, снимая его с отработанной эффективностью. Есть что-то странно интимное в том, чтобы наблюдать, как он сбрасывает ловушки своей власти, хотя он все еще остается человеком, который внушает страх и уважение.
Я прочищаю горло, решив воспользоваться моментом. —
Он замолкает, его руки зависают над пуговицами рубашки. — О?
— Речь идет о близнецах, — говорю я, и мой голос смягчается. — Через несколько дней им исполнится четыре года. Обычно я устраиваю для них небольшое празднование дня рождения.
Выражение его лица меняется, в глазах мелькает слабый намек на удивление. — Уже четыре, — бормочет он, словно самому себе.
Я киваю. — Да. Мне важно, чтобы у них было что-то особенное. Что-то, что кажется нормальным.
К моему удивлению, он подходит ближе, его интерес явно возрос. — Что ты обычно делаешь?
— Ничего экстравагантного, — отвечаю я. — Небольшая вечеринка. Немного украшений, торт. Они любят все, что связано с животными, поэтому я обычно делаю это темой.
Он прислонился к комоду, скрестив руки на груди, и обдумал мои слова. — Животные, хм? Мы можем сделать что-то получше, чем простая вечеринка, не думаешь?
Я моргаю, застигнутая врасплох его энтузиазмом. — Что ты имеешь в виду?
Он слабо ухмыляется. — Они заслуживают чего-то памятного. Мы, конечно, купим торт, но давай добавим что-нибудь еще. Может быть, зоопарк или…
— Контактный зоопарк? — перебиваю я, приподняв брови.
— Почему нет? — отвечает он почти игривым тоном. — Или, может быть, что-то еще лучше. Мы могли бы пригласить артистов, фокусников — все, что им понравится.
На мгновение я не знаю, как ответить. Это сторона Сержа, которую я раньше не видела, и она меня расстраивает почти так же, как и интригует.
— Им не нужно ничего грандиозного, — осторожно говорю я. — Просто немного радости. Это все, чего я для них хочу.
Он кивает, выражение его лица слегка смягчается. — Тогда мы сделаем его идеальным.
Прежде чем я успеваю обдумать его слова, на соседнем комоде завибрировал телефон. Он поднял трубку, взглянул на экран, и его ухмылка стала шире.
— Извини, — говорит он, отступая и отвечая на звонок. Его голос падает до ровного, контролируемого тона. — Да?
Я не слышу собеседника, но его ответы кратки и пронизаны весельем. — Вот как? — бормочет он, и смешок срывается с его губ. — Ну, ну. Это неожиданно.
Он заканчивает разговор и поворачивается ко мне, его ухмылка теперь полностью сформировалась, как будто он только что получил самые интересные новости за день.
— Что случилось? — спрашиваю я, опасаясь блеска в его глазах.
Серж не отвечает сразу. Вместо этого он кладет трубку и делает неторопливый шаг ко мне. — Кажется, — начинает он, его тон пронизан насмешкой, — что
Я застываю, сердце замирает. — О чем ты говоришь?
Он пожимает плечами, почти небрежно. — У него сегодня утром случился сердечный приступ. Он его не пережил.
Я смотрю на него, слова медленно доходят до меня. Лоренцо. Мой единокровный брат. Человек, который всегда был маячащей фигурой контроля в моей семье, далекий, но вездесущий в своем влиянии.
— И, — продолжает Серж, ухмыляясь еще шире, — как ближайшая родственница, все его активы и власть переходят к тебе. Поздравляю, Кьяра. Теперь ты очень богатая женщина.
Его тон насмешливый, но его слова прорезают дымку шока, окутывающую меня. Я сажусь на кровать, крепко сжимая край руками.
— Я этого не хочу, — тихо говорю я дрожащим голосом.
— Это неважно, — отвечает Серж, и его тон становится серьезным. — Теперь все твое. Хочешь ты этого или нет, его наследие связано с тобой.
Я смотрю на него, мои эмоции борются между гневом и безразличием. — Ты думаешь, меня волнуют его деньги, его власть?
— Нет, — просто говорит он, его взгляд не дрогнул. — Оно твое в любом случае.
Я качаю головой, мои губы сжимаются в тонкую линию. — Я не собираюсь его огорчать, Серж. Лоренцо никогда не был для меня семьей. Он едва признавал мое существование, если это не устраивало его.
Серж пристально смотрит на меня, выражение его лица невозможно прочесть. — Хорошо, — говорит он через мгновение. — Не стоит тратить слезы на того, кто их не заслужил.
Я отвожу взгляд, мой взгляд падает на пол. Во мне нет печали, нет чувства потери. Только пустое смирение, признание того, что смерть Лоренцо ничего не меняет для меня.
Тишина между нами тянется, тяжелая и гнетущая. Мой взгляд остается на полу, тяжесть смерти Лоренцо давит на меня — не потому, что я оплакиваю его, а потому, что его уход внес нежеланный сдвиг в мою жизнь. Еще одно дело, которое нужно уладить. Еще одно наследие, о котором я не просила.
Мягкий шорох ткани возвращает мое внимание к Сержу. Он стоит у комода, вытаскивая из кобуры гладкий черный пистолет, заткнутый за пояс. Его движения неторопливы, методичны, как будто это просто еще одна часть его рутины. Он кладет пистолет на стол, аккуратно разбирает его по частям, прежде чем положить в потайное отделение ящика.
— Что ты собираешься делать теперь? — спрашивает он, его голос нарушает тишину, но все еще достаточно тихий, чтобы казаться обдуманным.
Я смотрю на него, пораженная вопросом. — Что ты имеешь в виду?
Он закрывает ящик, запирая его легким движением запястья, прежде чем снова повернуться ко мне. Его голубые глаза встречаются с моими, острые и непроницаемые. — Теперь у тебя есть влияние, — говорит он, небрежно прислоняясь к комоду. — Власть. Она твоя, хочешь ты этого или нет. Так что ты с ней сделаешь?