Тема с вариациями
Шрифт:
М э й с о н. Я… Но… Мне и в голову не могло прийти…
М а к с и м о в (почти с лаской). Я тут ни при чем, мистер Мэйсон.
О’К р э д и (стараясь говорить спокойно). Как вы понимаете, на таких условиях я, конечно, не имею полномочий вести переговоры.
М а к с и м о в (сочувственно). Тогда, может быть, придется эти полномочия запросить?
О’Крэди смотрит на Мэйсона. Тот молчит. О’Крэди встает, и Мэйсон тоже почти подскакивает. Максимов сидя наблюдает
О’К р э д и. Ну хорошо. Поговорим менее официально. (Стоит, переминается с каблука на носок.) Вы не возражаете, дорогой Максимов, если я задам вам несколько простецких вопросов? Вы не будете сетовать на форму?
М а к с и м о в. Ни в малейшей степени, дорогой О’Крэди. Рубите сплеча.
Теперь они стоят друг против друга.
О’К р э д и. Вот объясните мне: почему вы считаете возможным требовать с меня людей, которые находятся не у меня, а черт знает где? (В сторону Веры.) Простите, мисс.
М а к с и м о в (простодушно). А потому, что у меня нет черт знает с кем никаких отношений. А у вас есть. (Вере.) Простите, Вера.
Вера и Боб уже несколько секунд, не скрывая своего удовольствия, следят за разыгравшейся сценой. Мэйсон в своем окаменении похож на статую и лишь изредка моргает.
О’К р э д и. Но это — суверенные державы. Я не могу приказать им установить с вами дипломатические отношения.
М а к с и м о в. И не нужно. Ведь говорим же мы с вами без этих отношений.
О’К р э д и. Мы оба заинтересованы. А им плевать на наших англичан.
Мэйсон моргает.
М а к с и м о в. Вам не плевать. И нам не плевать на наших пленных.
О’К р э д и. Мэйсон! (Мэйсон отмахивается.) Вы понимаете, что вы говорите, мистер Максимов?! И в какое время?! Сейчас, когда ваша страна находится при последнем издыхании, вы ставите нам такие условия!
М а к с и м о в. Моя страна находится при последнем издыхании уже два года. Так пишет ваша пресса.
О’К р э д и. Вздор!
М а к с и м о в. Пожалуйста. (Раскрывает папку и читает.) «Власть большевиков шатается». Это официоз «Дейли кроникл» от семнадцатого ноября семнадцатого года. А вот «Дейли ньюс» от двадцать четвертого ноября семнадцатого года: «Большевистское правительство обречено». И два дня спустя, там же: «Власть большевиков слабеет, и даже сам Ленин и его сторонники считают, что они не смогут удержаться». Это либералы. А вот консерваторы, «Дейли телеграф» от пятого января восемнадцатого года: «Советское правительство может прекратить свое существование в любой момент, и ни один здравомыслящий человек не даст ему жизни больше месяца». Так кто из нас говорит вздор?
О’К р э д и. Такой обмен немыслим.
М а к с и м о в. Все зависит от точки зрения. Кое-кто считал: революция немыслима, наше существование немыслимо.
О’Крэди обводит всех взглядом и видит, что Вера смотрит на него иронически, Боб с любопытством, а Мэйсон почти испуганно. Взяв себя в руки, О’Крэди принимает официальный тон.
О’К р э д и. Ваше условие окончательное, мистер Максимов?
М а к с и м о в (также официально). Да, мистер О’Крэди.
О’К р э д и. Вы завели переговоры в тупик.
М а к с и м о в. Напротив. Прояснил обстановку.
О’К р э д и. Я вынужден буду потребовать перерыв.
М а к с и м о в. Сожалею.
Обмен подчеркнуто сухими поклонами.
Улица перед отелем. О’Крэди, Мэйсон и Боб садятся в автомобиль. Он трогается.
М э й с о н. На это может быть один ответ — разрыв переговоров! Керзон нас одобрит!
О’К р э д и. А Ллойд Джордж — нет. Да и Керзону не дают житья родственники этих офицеров. Это не просто офицеры и не просто родственники. И потом, я надеюсь, вам известно, что в некоторых лагерях уже были восстания русских пленных.
М э й с о н. Ну, на эти восстания мы сумели ответить.
О’К р э д и. Это вам кажется, что вы сумели.
М э й с о н. Но тридцать пять на десять тысяч?
О’Крэди вдруг начинает смеяться. Мэйсон удивленно поворачивается к нему. Боб тоже.
О’К р э д и. Я представил себе лицо Керзона.
Мэйсон возмущенно отворачивается.
В гостиной Максимов диктует Вере. Карандаш Веры летает по бумаге.
М а к с и м о в. «Выслушав наше условие, англичане вторично прервали переговоры. Прошу сообщить это военнопленным английским офицерам и способствовать самой срочной доставке писем от них в Англию». Немедленно шифровкой в Москву. И сообщите в печать, что переговоры вторично прерваны по инициативе англичан.
В е р а. А причины?
М а к с и м о в. Без указания причин. Так лучше.
Ресторан отеля «Лебедь». За столиком сидят Максимов и французский дипломат.
Д и п л о м а т. Ваше приглашение, мсье Максимов, очевидно, нужно рассматривать в связи с посланным вами меморандумом, не так ли? Я имею в виду ваши мирные предложения.
М а к с и м о в. Да. К сожалению, я не получил на него никакого ответа.
Д и п л о м а т. А мы в недоумении, мсье Максимов. Неясно, на какой ответ вы рассчитываете. Вы там пишете, что готовы к мирным отношениям даже со странами, которые относятся к вам враждебно. «С ненавистью» — такое как будто употреблено вами выражение.
М а к с и м о в. Именно такое.
Д и п л о м а т. Но, мсье Максимов, ненависть не возникает на пустом месте. Очевидно, с вашей стороны ей предшествовали какие-то действия, которые ее и вызвали.
М а к с и м о в. Революция. Национализация. Но ведь и с вашей стороны последовали действия, которые никак не назовешь доброжелательными: интервенция! Так что этот метод действий мы уже испробовали. Не пора ли перейти к мирным отношениям? В политике ненависть нерентабельна, вы с этим согласны?