Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
– Да, а почему ее назвали Огнь-рекой?– полюбопытствовал Такэда. Вода, как вода, не горит.
– А вы не заметили, что вода в реке течет в противоположные стороны? Стоит кому-нибудь перейти - не переплыть, плыть в той воде невозможно границу водораздела, как сразу человек, зверь или рыба вспыхивают, загораются. И сгорают!
– Интересно!– Познавательная страсть Такэды получила новую порцию информации.– Вероятно, воды реки имеют примеси, загорающиеся при смешении. Но почему тогда не горит, сама середина, граница водораздела?
Рогдай не ответил, тронул поводья, и его конь легко
– Толя, - сказал Никита необычным тоном, извиняющимся и одновременно решительным и мрачным, - похоже, нам пора расстаться. Дальшб тебе ходу нет.
Такэда сначала подумал, что Сухов шутит, но, глянув на его лицо, понял: заявление серьезно.
– Неужели я так надоел?
Никита поморщился.
– Я пойду в такие края, где сам могу не уцелеть, несмотря на паранормальные способности.
– Ах, вот оно что.– Такэда слегка опечалился.– Грешным делом я думаю о тебе плохо, извини. Но я пойду с тобой, пока смогу идти, а там посмотрим.
– Но это же глупо - идти на верную гибель! Зачем тебе такой риск?
– Я понимаю, - сказал Толя совсем грустно, - выглядит это действительно не очень умно, однако ты плохо знаешь японцев вообще, а меня в частности. Если ддя европейского сознания важен результат, то для японского менталитета - процесс. То есть, прежде, всего, процесс постижения, приближения к истине. В принципе, идеал не столь интересен, как путь к нему.
Никита покачал головой, задумался. Потом улыбнулся, тронул коня.
– Ты неисправим самурай. Может быть, поэтому я и терплю тебя?
Легкая усмешка тронула губы Такэды, в слове "терплю" он легко угадал другое слово - "люблю", но танцор вряд ли произнес бы его вслух. Как и он сам. В сущности, не главное - что мы говорим, главное - как мы это говорим. Не говоря уже - что думаем при этом. Надо лишь научиться видеть.
Они догнали провожатых на равнине, представляющей собой лесостепную зону умеренных широт. Пахло травами так, как нигде на Земле, что впрочем было неудивительно: видовой состав трав здесь был иным, да и намного богаче.
Истекали вторые сутки скачки от Огнь-реки вглубь Свентаны - Святой Руции - Руси, и только специальные усилия диморфантов позволили новоявленным всадникам выдержать темп и сохранить их седалища от мозолей, потертостей и прочих прелестей, ждущих неопытных кавалеристов на марше.
В первый же день пути, им пришлось сражаться с отрядом самых натуральных кентавров, вооруженных пиками и дротиками, а потом отражать наскок Диких Воев - по терминологии Рогдая, которые в общем-то были просто разбойниками, ищущими легкую добычу. Но четверо всадников оказались им не по зубам, и банда смылась, потеряв троих вояк, одетых в кожаные латы, не спасающие от мечей. В этой стычке Никита продемонстрировал свое умение драться без оружия, восхитив дружинников Мстиши, и в свою очередь впервые не в тренировочном зале, а в боевых условиях, что такое "сеча Радогора", хотя, вероятнее всего, система боя на мечах здесь называлась иначе.
Рогдай зарубил троих Диких одним мгновенным, сложным и красивым, движением меча, выхватив его из ножен в самый
– Восхищен!– коротко сказал Никита, подъезжая к Рогдаю.– Хотел бы и я так владеть мечом.
– Да и ты драться горазд, - ответил воин, явно польщенный похвалой. Приедем, поучимся: я у тебя, ты у меня.
Больше к ним никто не приставал, хотя Сухов чувствовал, что за ними наблюдают, причем со многих сторон. Но лишь один наблюдатель не боялся обнаружить себя - птица высоко в небе, ходившая и ходившая без устали кругами над степью.
К обеду второго дня пути они добрались до предместий какого-то селения, проехали его, провожаемые взглядами редких прохожих, и остановились на отдых на берегу глубокого ручья с водой чистой, как: слеза, и холодной до ломоты в зубах.– Спешились на пригорке с густой и короткой травой, с которого были видны леса и перелески, холмы и долины, и зеленая скатерть степи.
– Заметил, какая здесь трава?– спросил Такэда с удовольствием растянувшись во весь рост.– Чудо! Ни одного сорняка.
Сухов сел рядом, глянув машинально на эрцхаор. Перстень был теплым, а в побелевшем его камне светился зелеными линиями знак - пятиконечная звезда, такая же, что и звезда Вести на плече - знак живущего в этом мире мага. Но кроме звезды светился и знак присутствия на планете - и в хроне сил Люцифера: багровый чертик над полумесяцем. Правда, это присутствие Никита чувствовал и без индикатора, как холодное и злобное перешептывание за спиной, плюс тягостное ощущение нависшей над головой черной могильной плиты.
Дружинники достали из седельных сумок снедь: лепешки, на удивление мягкие и свежие, печеные в золе яйца, баранину в капустных листьях, пироги с ягодами и квас. Поделились с гостями. Те в свою очередь угостили воинов продуктами из НЗ, немало удивившими последних видом и вкусом.
Через прлчаса тронулись в путь.
Птица над ними продолжала кружить, и Никита подумал, уж не сам ли Яросвет "пасет" их во избежание ненужных инцидентов?
Но проверить мысль не удавалось: пси-призывы Сухова, направленные вверх, остались без ответа. Зато отозвался кто-то чужой, тяжелый грозно-равнодушный и невыносимо далекий от всего человеческого. Его прощупывающий пси-удар был так силен, что не будь диморфантов, земляне вряд ли устояли бы под натиском чужой воли, но и того, что просочилось сквозь защиту, оказалось достаточно цля "нокдауна".
Никита сопротивлялся дольше своих спутников, успев ощутить удивление и любопытство неведомого исполина, вместе с тысячью невыразимых словами эмоций, но и он впал в полуобморочное состояние, длившееся не более минуты. Чужой выяснил все, что хотел, и "выключил" свой пси-прожектор, освобождая сознание людей. Самое удивительное, что дружинники ничего не запомнили, хотя находились в шоке не менее нескольких минут.
После этого Никита решил без особой надобности в эйдосферу не выходить. До тех пор, пока не научится защищаться от более мощных мыслителей, постоянно подключенных к общему полю информации Веера.