Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
– А ну, отвечайте, по чьему наущению вы тут нападаете на добрых людей?!– грозно насупил брови Сухов.
Братья переглянулись. Инф сплюнул, а Ульт застенчиво прошепелявил:
– Да мы сйми по себе, под тиунами не сидим. Раньше здесь торунь-дорога была, да заколодела, никто за Порубежье не ходит, даже витязи Яросвета.
Теперь уже переглянулись путешественники.
– Мы как раз его и разыскиваем.
– Так чо его здесь-то искать? Он в Древлянске, в стольном граде живет, за Огнь-рекой., далеко от Порубежья.
– Порубежье?– заинтересовался Такэда.–
Ульт, который был гораздо разговорчивей своего жуткого двухметрового - что по росту, что в плечах - братца, озадачился:
– Так ить известно, меж чем - меж Мировой Язвой и Великой Руцией.
– Что еще за Мировая Язва?
Ульт озадачился еще больше, схватился за бороду, хотел что-то добавить, как вдруг перед его носом из-под земли вырвалась тяжелая черная стрела и с гудением ушла в небо.
Братья замерли, побелев, как полотно, и, ни слова не говоря, Дружно бросились наутек, в лес, затрещали кустами. Исчезли.
– Видать, хорошо знакомы с этим подземным стрелком, - задумчиво проговорил Такэда, - раз так реагируют на стрелы. Может быть, он их предупредил, чтобы не болтали лишнего?
– Эта стрела предназначалась не для них, - нахмурился Никита, поглядывая то в небо, то на дыру в земле.– Спасибо Зу-л-Кифлу за предупреждение, если бы не он - стрелок не промахнулся бы.
– Почему?
– Потому что мы заэкранированы изнутри, и лоцировать нас стало трудней.– Никита снова глянул в небо. Такэда проследил за его взглядом и увидел в фиолетовом, с белесыми прожилками, небе плывущую кругами черную точку.
– Орел, что ли?
Сухов не ответил, заторопился.
– Айда отсюда, предчувствие у меня... нехорошее. Дойти бы до Огнь-реки.
Но дойти они не успели.
Сначала их задержало странное болото, накрытое слоем тумана зелено-синего цвета. Издали оно казалось настоящим туманным морем, заполненном таинственным движением и жизнью. Берега у него были не просто топкие, но вообще полужидкие, непроходимые, хотя с виду и казались сухими, и затягивали путников, как зыбучие пески, несмотря на плащи бабы Яги. Пришлось обходить болото изрядным крюком, который вывел их прямехонько на старую, некогда покрытую крупным булыжником, дорогу, идущую ниоткуда - из болота, и уходящую в никуда - в такое же болото. А по дороге двигалась навстречу необычная процессия: десятка три-четыре старцев, одетых в холщовые серые плащи-рубища, ведомых согбенным горбатым стариком, заросшим по брови седым волосом.
В руке старик держал отсвечивающий инеем посох, нащупывая им дорогу. "Сорок калик со каликою", - вспомнилось Никите "Слово о полку Игореве". Монахи, что ли? Не похоже. Монахи здешней Руси-Руции - язычники - в стаи не собирались. Паломники? Кающиеся? Собор старейшин?
Он отступил в сторону, собираясь пропустить процессию, и не сразу среагировал на маневр старцев, начавших обходить их с обеих сторон.
– Черная рука!– приглушенно воскликнул Такэда, заметив движение посоха первого странника. Тогда и Сухов сообразил, что их настиг отряд, завербованный "чекистами" или "эсэсовцами".
Тральщики ЦРУ, всплыл в памяти чей-то чужой термин, подсказанный Вестью. Хорошо хоть не сами ликвидаторы! Но как точно они
Друзья стали спина к спине, и Никита, надеясь на защиту диморфантов, все-таки решил попытаться обойтись без драки. Скафандры экранировали теперь и магиполе, поэтому со стороны заподозрить в них чужаков было трудно, тем более, что и одеты они были по моде здешних мест.
– В чем дело, уважаемые?– тихо спросил Никита, чтобы голос лингвера был слышнее.– Не ошиблись, часом? Мы не холопы беглые, не иноверцы, не тати - мирные странники. Али похожи на кого?
Старец-ведущий молча поднял посох, с острия которого сорвалась фиолетовая молния и вонзилась в грудь Сухова. Диморфант разряд этот парализующий выдержал, хотя слабое его эхо отозвалось в теле танцора болезненным передергиванием мышц. Молния послужила сигналом к атаке для остальных старцев, двигавшихся неспешно, с грацией ослабевших от голода заключенных, но неумолимо и бесстрашно. В руках у каждого оказались посохи с острыми кромками и шипами, в умелых руках способные стать грозным оружием, но стрелять молниями они к счастью, не могли.
Путники встретили атаку как надо: Никита отбил три выпада с трех сторон, используя копье бабы Яги в качестве палки, не решаясь применять его по прямому назначению, а Такэда выбил у одного из нападавших посох и успешно отразил им наскоки еще троих.
– Такое впечатление, - пропыхтел он, - что это зомби, ожившие мертвецы.
Старцы остановились, не зная, как подступиться к противнику, владеющему столь изощренными способами защиты. Их предводитель снова поднял свой стреляющий посох, и на сей раз разряд был гораздо мощней - с острия посоха сорвался целый ручей фиолетово-сиреневого огня, ударил в плечо Сухова.
Часть разряда отразилась в землю, отчего трава на ней сразу пожухла и съежилась, часть собралась в шарик, отскочивший в сторону старца с посохом, заставив его отшатнуться, но часть все же пробила защиту диморфанта, едва не парализовав Сухова.
На ногах он удержался, хотя слабость в руках и ногах прошла не сразу, но отбиваться с прежним успехом уже не мог. Надо было или убивать или бежать, что едва ли удалось бы, пока в руках у предводителя оставался его грозный посох.
Никита попытался дробиться к вожаку отряда, не обращая внимания на сыплющиеся удары, моля в душе, чтобы диморфант выдержал, однако стоило ему приблизиться, как старик в третий раз поднял посох. Никита понял, что на конце посоха затаилась его смерть, и отчаянным броском, не целясь, послал копье в серую фигуру.
Посох метнул поток фиолетово-розового огня с ярким белым просверком по оси, но за мгновение до этого копье бабы Яги вошло точно в переносицу старца, пробив голову насквозь, вспыхнуло ядовито-зеленым светом и рассыпалось в пепел. Старец остался стоять с дырой в голове, однако рука его дрогнула, и разряд миновал того, кому предназначался, повергнув наземь несколько нападавших. Никита ждал еще одного выстрела, голова была звонкой и пустой, и жило в ней лишь одно желание: быстрей бы это кончилось! Рука вожака, опустившаяся было, снова стала поднимать посох.