Тень на обороте
Шрифт:
— У вас очень жизнерадостное животное, — просипел гнусаво Гость, отшатываясь от ощерившего клыки Аргры и спешно закрывая рот и нос мятым платком.
И, непрерывно чихая, он скороговоркой пробормотал положенные заклятия и спешно всучил ларец в руки Блондина.
Потом снова поднялась суматоха, когда Гергор утаскивал негодующего Аргру. Изможденный посланец Ковена отдавал последние распоряжения, мечтая убраться из этого кошмара побыстрее. А растревоженный происходящим самолет стал угрожающе задирать остроклювый нос и нервно поводить
В общем, милая прощальная суета. Которую даже можно выдать за нормальное расставание… А то все больше постные лица, да дежурные реплики.
В салоне было тепло, звуки приглушены, а кресла удобны. Это был самолет среднего размера, но посадочных мест всего восемь, так что места хватало и каждое из кресел оборудовали максимально комфортно. Откинув спинку, я закрыл глаза, вытянул ноги и разом отключился от происходящего.
* * *
«… — Просыпайся! Да просыпайся же!.. — меня немилосердно трясли за плечи и вполголоса, шипели в ухо. — Ну вставай!..
— Что? Что? — я ошалело уставился в лицо склонившегося Арина.
Глаза Арина сияли в зыбком полумраке. Вот ни у кого глаза в темноте не светятся, а у него мерцают, будто у кота. На девушек производит неизгладимое впечатление. На непугливых девушек.
— Пойдем! Она уже здесь!
— Да кто?
— Да она!
Весьма бессодержательный диалог, который, однако все расставил по своим местам.
— Отстань, у меня экзамен сегодня… — я попытался заползти обратно под одеяло, но тщетно.
— Сдашь ты свой экзамен! Тебе важнее друг или какая-то там астрономия?
Известный еще с доисторических времен прием. Безотказный, как каменный топор.
Вслед за приятелем, я вываливаюсь из окна спальни в окутанный туманной дымкой парк. Сыро, стыло и тихо. Здание университетского общежития плывет в молоке гигантским чудовищем, по ребру которого карабкается наверх задержавшаяся на ночной охоте горгулья. В клюве горгульи обмякший кролик.
Разом озябнув, я завернулся в наскоро захваченную куртку и, босиком скользя по губчатой прошлогодней листве, поспешил за Арином. Челюсти сводило от зевоты.
— Вон она, — торжественно произнес Арин, отодвигаясь, чтобы я мог тоже взобраться по излому стены.
Она — это дочка молочника, который каждое утро доставляет на университетские кухни молоко, сливки, сметану и сыр. Темноволосая, голенастая девица. Иногда она сопровождает отца и поджидает его на мосту, за стенами, придерживая пятнистую, нервную лошадку.
— Ты поднял меня в такую рань, чтобы я полюбовался на нее? — Я подавил очередной зевок, глядя, как дочка молочника передает отцу кувшины. Девушка, конечно, славная, но видали мы и получше…
Арин, покопавшись во внутреннем кармане, достает серебряную монету. Крупный, ребристый кругляш с грубой чеканкой — такие делали в Многоречье. Скорее сувенир, чем средство оплаты.
— Как думаешь, ей понравится? — в голосе Арина непривычная
Я машинально взял монету. Тяжелая. Теплый металл грел ладонь.
— Ты бы лучше колечко… — с сомнением подсказал я.
— Безделушки она не возьмет, — покачал Арин головой. — Гордая… А это вроде и не подарок будет. Куплю у нее кружку молока.
Я с любопытством уставился на приятеля. Даже зевать перестал.
— Так ты уже пытался с ней познакомиться?
Арин неопределенно улыбнулся. Белокурый, голубоглазый, статный красавец практически никогда не получал отказа. И вот, надо же… Оскорбленное самолюбие или действительно она так глянулась ему?
— Неужто попробуешь подкупить недотрогу дешевой монеткой? — поразился я.
— Не простой монеткой. Ты ее зачаруешь.
— Я… Что?! И думать забудь!
— Небольшое заклятие, как ты умеешь. Просто, чтобы привлечь ее внимание.
— Что ты как школяр? Нужен любовный приворот — обращайся к ведьме возле дороги. Или сам зачаровывай.
— Ты знаешь, здесь у нас кругом рассекатели для высшей магии, — отмахнулся Арин. — Да и зачем приворот? За кого ты меня держишь?.. — Приятель огорченно почесал макушку и нехотя признался: — Она отвернулась в прошлый раз, понимаешь? Смотреть не хочет. Даже не слышит меня… Если бы задержать ее взгляд хотя бы на минуту…
Арин и впрямь выглядел растерянным. Никогда с ним такого не случалось. Трогательная ямочка на мужественном подбородке действовала на девиц убийственно.
— Ну что тебе стоит?
— Хм… — как раз мне это может стоить немало.
Арин верно расценил мои сомнения.
— Никто ничего не поймет! А если и догадаются, то небось не станут из-за такого пустяка на тебя новые цепи навешивать?
Все у тебя пустяки.
Я вздохнул и сомкнул пальцы. Серебристый кругляш исчез из поля зрения на несколько секунд. Ладонью я ощущал его выпуклый рисунок и зазубрину на ребре.
— Держи!
Просиявший Арин поймал монету на лету, подмигнул мне и ловко, без звука соскользнул со стены. Некоторое время я наблюдал за сближением и маневрами на дороге, а затем, когда глиняная кружка, плеснув молочной пеной через край, перешла из рук девушки в руки Арина, тоже спустился со стены и вернулся в спальню.
Через несколько недель разразился скандал. Родители девицы добились приема у самого Ректора. Требовали расследования, поскольку по их мнению, дочь соблазнили не иначе, как при помощи магических наговоров. В доказательство они принесли серебряную старинную монетку.
Студенты понимающе переглядывались и ухмылялись. Арин помалкивал.
Приехал даже мрачный Мартан. Мы разговаривали о пустяках, но злополучная монета все это время лежала в пепельнице на столе перед Мартаном. Маг, щурясь, неприязненно рассматривал ее. Я делал вид, что вообще не замечаю ничего особенного. Напрямую никто ничего не говорил.